12 сентября 1941 года экипажи улетели, а я вместе с техническим составом на автомашинах уехал в город Вязьма. В Вязьме остановились в гарнизонной гостинице. Пока решался вопрос, когда нас погрузят в эшелон на Ржев, нас приняла хозяйка гостиницы, разместила. А сама поспешила домой, где оставила трех своих маленьких детей. В этот момент на Вязьму налетели шесть Ю-88. Это был второй случай на фронте, когда я попал под бомбы, своими глазами видел как падают бомбы с самолетов. Население и наши соседи прячутся в щели, убежища, а я, зная баллистику авиабомб, залез на крышу какого-то сарая и наблюдал куда падают бомбы. Они падали где-то в городе, в центре, а мы находились под немецкими самолетами, и я видел, что они с учетом сноса, не могли попасть в нас. Примерно через сорок минут прибежала хозяйка из дома и с криком и плачем сообщила, что бомба попала в ее дом и похоронила под обломками детей и все это сгорело. Нам было очень жалко погибших детишек и хозяйку, на которую с неба свалилось такое большое горе.
Вскоре, через пару дней нас погрузили в эшелон и 17 сентября мы прибыли на железнодорожную станцию Панино, вблизи которой находился наш новый, теперь уже 150-й авиаполк, в котором я провел основную боевую работу на фронте. Командиром авиаполка был майор Полбин И. С.
Тут же по прибытии меня зачислили во 2-ю авиаэскадрилью. Командиром эскадрильи назначили прибывшего из госпиталя капитана Борисова Федю, штурманом эскадрильи Трофименко (мой однокашник по училищу), комиссаром эскадрильи стал старший лейтенант Черняков. Меня включили в экипаж Виктора Юдина. В 134 СБАП до войны Юдин был одним из лучших летчиков, но в войну себя проявил себя слабаком, трусил.
150 БАП на фронте находился с июля 1941 года. Этот полк изрядно пощипали и нас прислали во 2-ю эскадрилью на пополнение. Мы приступили к боевой работе.
Жили мы уже не в палатках, а на квартирах в деревне Панково, по-эскадрильно. Летали редко - один вылет в день. Витя Юдин был очень обрадован, что я попал к нему в экипаж, зная, что я опытный штурман.
Кстати с 1 сентября приказом Наркома обороны СССР члены экипажа летчик, штурман - были уже лейтенанты, а штурман не бомбардир, а "штурман", так как отменили приказ Тимошенко No 0362-40 года. Итак мы летали до 2 октября 1941 года.
2 октября немецкие войска начали свое генеральное наступление на Москву. Они двинули на Москву все резервы, подготовленные за период затишья. Нашу авиацию бросили на скопление немецких войск в район Демидово, Духовщина. Тут мы уже летали по 2 - 3 раза в день. Особенно на Духовщину, где был штаб восточного фронта немцев.
Хорошо запомнился один из вылетов. Подлетаем к Духовщине, на подлете картина: наши самолеты ДБ-3ф, раньше нас ушедшие на бомбежку, не долетая до цели, были атакованы истребительной авиацией немцев. У нас на глазах падают горящие самолеты, в воздухе множество парашютов - это летчики из сбитых самолетов. ХЕ-113 расстреливают их в воздухе. Мы упрямо лезем в облака разрывов зенитной артиллерии на Духовщину. Картина ужасная. Но мы дотопали до цели, прицелились - сбросили бомбы и легли на обратный маршрут.
ХЕ-113 и нас пощипали, мы потеряли три самолета, и несколько членов экипажей были ранены. На базу, аэродром Климово, вернулись с потерями.
Немцы очень стремительно наступали, и уже на третий-четвертый день они были у Вязьмы. Но и мы их долбили с воздуха. В одном из вылетов вышли от цели на Сычевку (она была еще не занята противником). Нас интенсивно обстреляла наша же зенитная артиллерия. Мы это поняли по цвету разрывов зенитных снарядов. У немцев разрывы черные, у наших - седые. Все обошлось благополучно, но уже над нашей территорией истребители немцев сбили наш самолет, экипаж лейтенанта Щербины. Я видел, что их самолет со шлейфом черного дыма пошел с резким снижением к земле. Они сели, но очевидно погибли, ибо о них не было никаких известий.
Таким образом из 9 самолетов в нашей второй эскадрилье осталось пять. Особой дружбы с 1-й эскадрильей 150 БАП у нас не было. Мы базировались на южной стороне аэродрома, а первая - на северо-восточной. Там же находился и штаб полка. 1-я эскадрилья работала в основном ночью, а мы днем. Мы им завидовали. Ночные полеты - это прогулка. Потерь у них не было. Вот только экипаж старшего лейтенанта Жолудева после выполнения задания заблудился и произвел вынужденную посадку на территории противника. Мы об этом ничего не знали. Рассказал нам об этом И. С. Полбин.
