— Вылизывал квартиру, которую снял накануне, потому что надеялся, пригласить тебя туда сегодня, но боюсь, она всё равно выглядит довольно убого… — говорит он, ещё улыбаясь, но уже серьёзно.
Я задумываюсь, что мне сделать вначале — поцеловать его, а потом сказать, что мне не терпится побывать в его новой квартире, какой бы она не была, или сначала сказать, что мне не терпится побывать в его новой квартире, а потом поцеловать?
Я выбираю второй вариант, потому что знаю, что после того, как я его поцелую, в течение нескольких минут мне не захочется ни о чём говорить, только стоять, прижавшись к нему, вдыхая запах его кожи, и думая о том, что всё-таки есть на свете счастье, и как это глупо и странно, что оно зависит от какого-то мальчишки…
— Это немного далековато от сюда, — говорит он, когда я наконец-то отрываюсь от него, — минут сорок на автобусе, но на такси, я думаю, быстрее доедем…
— Постой, поедем на автобусе — я не хочу, чтобы ты из-за меня разорился…
— А я не хочу, чтобы ты считала мои деньги и жалела меня, — отвечает он с внезапно похолодевшим лицом.
Гордец, чёрт побери! Я извиняюсь, он забирает у меня пакет и мы, держась за руки, идём к стоянке такси.
— Просто в автобусе мы могли бы ехать стоя и прижимаясь, друг к другу… — говорю я, чтобы разрядить напряжение, возникшее после моей бестактности. Он бросает на меня взгляд — искоса через плечо и усмехается. Красавец!
Мы садимся в такси, он говорит водителю адрес и обнимает меня одной рукой, я целую его в щёку, он улыбается. Почти всю дорогу мы едем молча — только иногда целуемся, но скорее нежно, чем страстно — стесняемся водителя.
“Интересно, волнуется ли мой мальчик? — думаю я, — Ведь понимает, наверное, зачем он меня к себе везёт…” Я глажу его спину под футболкой, и украдкой наблюдаю за ним. Он чувствует, что я смотрю на него, но делает вид, что не замечает этого, глядит в окно — спокойный и хладнокровный, иногда очень обаятельно морщит лоб, как бы о чём-то задумавшись, а на самом деле потому, что знает, что ему это очень идёт…
Он ещё ни разу не занимался сексом. Я не поверила, когда он мне сказал об этом — красивый двадцати летний парень и девственник, разве такое возможно в наше время? Но он не шутил, я это почувствовала. Он признался мне в этом через неделю, после нашей первой встречи — спокойно и просто, не стесняясь. Объяснил это тем, что все немки — крокодилицы и он их не хочет.
— Обычно, парням свойственно преувеличивать свой сексуальный опыт… Наверное, ты очень уверен в себе, — сказала я ему тогда.
— Да — это мой единственный недостаток, — ответил он, улыбнувшись, и добавил, — Просто я не хочу тебе врать.
Мы выходим из такси — вокруг восточный Берлин, с его панельными многоэтажками, которые можно увидеть в любом городе, уже не существующего союза. Не могу сказать, что меня радует это зрелище — скорее наоборот, расстраивает, но я стараюсь это скрыть.
— Как на исторической родине, правда? — говорит он, усмехаясь.
— Да, я сейчас расплачусь от ностальгии! — и чтобы поскорее сменить тему, спрашиваю, — Надеюсь, ты догадался купить бутылку шампанского?
Он останавливается:
— Ты же говорила мне, что терпеть не можешь шампанское, потому что в Японии тебе постоянно приходилось его пить.
— Ах, да — точно…
— Я купил мартини.
— Умничка!
За мартини, почему-то ничего не платили — только за шампанское, от которого у меня пучило живот, и появлялась отрыжка — тысячу йен.
Мы заходим в подъезд, он открывает дверь квартиры на первом этаже и пропускает меня вперёд. Заходя в прихожую, я чувствую, что начинаю нервничать, и злюсь на себя — какого чёрта, ведь это у него будет в первый раз, а не у меня!
Однокомнатная квартирка — не уютная, но я на уют и не рассчитывала. Мы оба сразу засуетились и, избегая, глядеть друг на друга, занялись делом — каждый своим: я ищу, во что бы поставить цветы, он открывает бутылку мартини.
Ох уж это вечное смущение двух людей, которые пришли в отель или в квартиру, чтобы впервые заняться друг с другом сексом! Конечно лучше, когда это происходит неожиданно и спонтанно, но обстоятельства реальной жизни не часто предоставляют такую возможность. Если бы сейчас была ночь, и мы оба были бы пьяны, было б проще — мы вцепились бы друг в друга, изображая или на самом деле испытывая бешеную страсть, повалились бы на пол или в кровать, срывая одежды…
