Я повернулся к Холмсу: он стоял возле стола, поникнув головой и глубоко засунув руки в карманы.
– Думаю, следует вызвать полицию. Однако признаюсь, мне хотелось бы изложить им всю предысторию этого инцидента.
– Ни черта в этой истории не разберу! – Пайкрофт почесал затылок. – Для чего им понадобилось меня сюда выманивать, а потом…
– Э, все это вполне очевидно, – нетерпеливо перебил Холмс. – Необъяснима только самая последняя внезапная выходка.
– А все остальное, значит, вам ясно?
– Полагаю, загадки тут ни малейшей. А вы что скажете, Ватсон?
Я пожал плечами:
– Загадка не для моего ума.
– О, если внимательно проследить всю цепь событий, вывод однозначен.
– Какой именно?
– Видите ли, решающих обстоятельств тут два. Первое: Пайкрофта заставили написать заявление с просьбой принять его на службу в эту анекдотическую компанию. Неужели вам непонятно, какую цель этим преследовали?
– Боюсь, что нет.
– А все-таки, зачем им это было нужно? Формальность излишняя; обычно достаточно устной договоренности, и нет ни малейших оснований делать исключение из правил. Нетрудно догадаться, мой юный друг: им во что бы то ни стало требовалось заполучить образец вашего почерка, а иного способа для этого не нашлось.
– Но зачем им мой почерк?
– Резонный вопрос. Дав на него ответ, мы приблизимся к решению задачи. Зачем им ваш почерк? Разумное объяснение только одно. Кому-то нужно было наловчиться подделывать вашу руку, а без образца вашего почерка было никак не обойтись. Перейдя теперь ко второму обстоятельству, увидим, что оно бросает свет на первое, и наоборот. Пиннер просил вас не уведомлять управляющего этой крупной фирмы о вашем отказе от места, то есть оставить его в полной уверенности, что некий мистер Холл Пайкрофт, которого он в глаза не видел, явится на службу в понедельник утром.
– Боже мой! – завопил наш клиент. – Какой же я идиот!
– Итак, с образцом почерка теперь все понятно. Явись вместо вас субъект, почерк которого разительно отличался бы от вашей руки в письме с вопросом о вакансии, аферу ожидал бы неминуемый провал. Однако жулик успел навостриться в подделке вашего почерка, и разоблачение ему не грозило, ибо вас, насколько мне известно, ни единая душа в конторе ни разу не видела.
– Ни единая! – простонал Холл Пайкрофт.
– Отлично. Разумеется, мошенникам было крайне важно, чтобы вы не передумали и не встретились с теми, кто мог бы вам сообщить, что у Мосона работает ваш двойник. Посему они вручили вам солидный аванс, отослали в Бирмингем и так нагрузили работой, чтобы вам и в голову не взбрело вернуться в Лондон, где вы могли бы вывести их на чистую воду. Дело предельно ясное.
– Но с какой стати этот тип выдавал себя за собственного брата?
– Это тоже понятно. Их, по всей вероятности, только двое. Один орудует за вас у Мосона. Второй представился вам как наниматель, но обнаружил, что предъявить вам директора фирмы означало бы вовлечь в заговор третьего. Что крайне нежелательно. Второй изменил, насколько сумел, внешность, полагая, что сходство, которое от ваших глаз не могло ускользнуть, вызвано близким родством. Если бы золотая пломба не вызвала подозрений, вы в жизни ни о чем бы не догадались.
Холл Пайкрофт затряс в воздухе стиснутыми кулаками:
– Господи боже мой! Пока меня тут дурачили, чем же занят у Мосона этот второй Холл Пайкрофт? Что нам делать, мистер Холмс? Подскажите, что мне делать!
– Необходимо дать телеграмму.
– По субботам они закрываются в двенадцать часов дня.
– Не важно. Наверняка там есть швейцар или какой другой смотритель…
– Ну да, они держат специального охранника, потому что хранят множество ценных бумаг. Помнится, об этом толковали в Сити.
– Превосходно! Мы ему телеграфируем и узнаем, все ли обстоит как надо, и работает ли там служащий с вашим именем. Все это ясно как божий день, но загадка вот в чем: отчего этот пройдоха, едва только нас завидел, выскочил из комнаты и полез в петлю.
– Газета! – послышался за нашими спинами хриплый голос. Самоубийца сидел на полу с перекошенным лицом и бледный как смерть. Взгляд его приобрел осмысленность, и он нервно растирал широкую алую полосу на горле.
