– Оксана, – раздается его голос. – Новокаина.
В ответ тишина.
– Оксана, – ещё громче повторяет док. Снова тишина.
– Оксана-а-а-а! Дай новокаина, – кричу я, и тут же, как из-под земли, вырастает Оксана.
– Тимур Борисович, – обращаюсь я к хирургу, не могли бы Вы говорить чуть погромче? Мало того, что ничего не видно, так ещё и не слышно. Мне кажется, Вы что-то скрываете от меня.
– У меня сегодня молодая ассистентка, я же должен поделиться с ней опытом? – отвечает док.
– Должны, конечно, я понимаю, что Вы не кадрите её сейчас, всё по делу и по существу. Но нельзя ли как-то сократить время лекции? В конце концов не один же я с аппендицитом, будут и другие.
Примерно через полчаса в операционной появляются ещё двое в масках.
«Точно что-то скрывает», – пронеслось у меня в голове. Что-то не так пошло. Не зря они шептались с ассистенткой.
– Виктор Валентинович, мы хотим дать Вам общий наркоз. Вы готовы? – спрашивает меня Тимур Борисович.
– Да я-то готов, только… – на полуслове я замолкаю.
– Говорите, что Вас беспокоит? – подходит ближе и чуть склоняется ко мне Тимур Борисович.
– Да я думал, что успею футбол посмотреть, прямую трансляцию с чемпионата Европы, сегодня же наши с Уэльсом играют… Хотя ладно, давайте наркоз. Думаю, результат известен.
Как в воду глядел. Отойдя от наркоза, первый вопрос к соседу по койке:
– Как наши сыграли?
В ответ тот, кряхтя то ли от боли, то ли от результата игры нашей сборной, медленно поворачивается лицом к стенке. Проходящий, но ещё не отпустивший наркоз сгладил мою реакцию, когда я услышал результат матча: 0-3. Не в нашу пользу.
Утро первого дня после операции было бурным, громким и даже, как мне показалось, веселым.
– На процедуры! – настежь распахивая дверь, пропел голос. Все проснулись, открыли глаза. Сосед напротив неспешно встал, скрипя кроватью, и, шаркая по полу тапочками, пошёл на процедуры. Из шести больных в палате на процедуры нужно было только ему. Я закрыл глаза, медленно погружаясь в сон.
– Кто здесь Никитин?
Я открываю глаза. Два молодых паренька, скорее всего практиканты, медленно идут вдоль кроватей, всматриваясь в пустые пластиковые бейджики, висящие на спинках кроватей.
– Я не Никитин, – послышался слабый голос соседа слева.
– Я тоже не Никитин, – отвечаю я.
– Может, вот тот новенький, – предположил мой сосед, показывая на похрапывающего на кровати у окна больного.
– Извините, Вы Никитин? – спрашивает один из практикантов, слегка теребя новенького за локоть. Тот ещё раз всхрапывает и открывает глаза, не понимая, что происходит.
– Вы Никитин? – с надеждой спрашивает практикант.
– Я Сидоров, – отвечает Сидоров и отворачивается к окну. В это время мимо открытой двери проходит постовая сестра.
– Нет здесь Никитина, – удивленно разводят руками практиканты, обращаясь к ней.
– А откуда ему тут быть, – отвечает та на ходу. Никитин в пятой палате, а это шестая.
Обрадовавшись, что Никитин где-то совсем рядом, ребята уходят.
«Дык-дык-дык-дык-дык» – слышен звук в коридоре. Затем тишина, стук посуды и снова: «Дык-дык-дык-дык».
– Лежачих кормят, – заметив мой взгляд, – поясняет сосед.
В нашей палате таких не было. Поэтому, что-то наподобие двуярусной тележки с установленными на ней кастрюлями, чайником, ложками, тарелками, дребезжа и постукивая медленно, проплывает мимо нашей палаты. Я внимательно смотрю на колеса тележки. Они не только не квадратные, они даже не восьмигранные. Странно. Откуда этот характерный звук? «Дык-дык-дык-дык».
В общем, поспать, как я понял, не получится. Тем более скоро обход, как проинформировал меня тот же сосед. И действительно – прошло совсем немного времени, как в палату вошли врачи. Но назвать это обходом можно только с огромной натяжкой. Обход от слова «обходить». Это же был скорее облёт, от слова «лететь». На следующий день я даже взял в руки телефон и установил таймер. Одна минута и сорок две секунды. И это на шесть больных в палате. Но и это ещё не лучшее время. Иной раз они успевали и за минуту тридцать секунд. Нетрудно поделить на шесть. В среднем 14-16 секунд на больного. И это они называют обходом?
