– Ладно, потом расскажу. Побегу я, однако, – отвлек меня от мыслей голос Колана.
Отдохнув ещё немного, я принялся за работу. Лопата была большая, Колан больше не отвлекал меня вопросами, и примерно через час я очистил и другую сторону машины. Усевшись на снег в очередной раз отдохнуть, я увидел, как из бани вышли жена, дочь и стали махать руками, что-то крича. До меня доносились только обрывки фраз и слов. Может, еды тебе?.. Воды?.. Ночевать здесь?.. Я встал на пригорок, попытался крикнуть в ответ, но понял, что только зря расходую силы. И тут… О чудо! Вижу: по проселочной дороге от шоссе, в мою сторону едет машина. До меня оставалось ещё около километра, но было понятно, что это какой-то большой грузовик, «Камаз» или «ЗиЛ». И едет он именно в мою сторону, слева и справа поля, свернуть ему некуда. От радости, что меня освободят из снежного плена, я за пять минут очистил фаркоп, достал трос из багажника, прицепил его и стал ждать. Рёв мотора всё приближался, и я уже отчётливо видел, что это «Урал». «Урал» встал на пригорке, двигатель заглох. Из кабины выпрыгнул шофёр и… Колан, который тут же встал на лыжи. Он шёл чуть впереди водителя, бодро жестикулируя и что то говоря.
– Это мой друг, подойдя ближе сказал , Колан, показывая на меня лыжной палкой . Произнёс он это так, словно мы действительно были давними ,закадычными друзьями. Если бы в эту минуту Колан назвал меня сводным братом, или даже родным, я бы не возражал, лишь бы поскорее выбраться из снежного плена.
– Мда, как тебя угораздило забуриться-то сюда? – озадаченно произнёс водитель «Урала». Тут и трактор-то не каждый пройдёт. Не знаю, смогу вытащить тебя или нет, – начал водитель издалека набивать цену за моё спасение.
Но торг как говориться, был неуместен. А куда мне деваться? Я накидываю трос на фаркоп – и моя машина медленно трогается в обратный путь. Иногда «Урал» буксует, двигатель натужно ревет, выбрасывая чёрные клубы дыма из выхлопной трубы. И вот – машина на пригорке. Я благодарю и сую деньги водителю, он взбирается в кабину – и был таков.
– Спасибо Колан, если бы не ты – точно пришлось бы ночевать у Александры Ивановны, – произношу я, жму ему руку и достаю портмоне.
– Нет, что ты, не надо денег, – категорично говорит Колан. Потом вздыхает мечтательно и хитро смотрит на меня, произнося почти скороговоркой: – Бегал далеко, на большую дорогу, там долго стоял, большую машину ждал, замёрз совсем, жаль согреться нечем.
И тут я вспоминаю, что у меня в багажнике лежит бутылка хорошего коньяка, презентованная мне кем-то. Сам-то я не пью, вот она и лежала там невесть сколько.
– Есть чем согреться, – говорю я и вижу, как широкое лицо Колана расплывается в улыбке. – У меня в багажнике пара коробок чая, ты зелёный любишь или чёрный? Сейчас спустимся к Александре Ивановне, заварим чаёк – согреешься. – Взглянув на моего друга, я понял, что шутка не удалась. У него отвисла челюсть, и из рук выпала лыжная палка.
– Да шучу , шучу, есть коньячок, – смеюсь я и достаю бутылку из багажника.
Колан берёт бутылку, смотрит на этикетку шевеля губами, пытаясь прочесть название. Затем скручивает пробку, нюхает и делает глоток, потом еще один.
– Хороший коньяк, однако. Жаль тебе нельзя, ты за рулём. Мало ли… Вдруг гаишники. Колан, делает глоток коньяка , внимательно всматриваясь в чистое поле. Затем проворно суёт бутылку за пазуху. Подходит к машине, протирает варежкой залепленное снегом стекло и смотрит внутрь.
– Если хочешь, можешь открыть дверь и посидеть, – предлагаю я, заводя машину для прогрева.
– Не врёшь? – он подозрительно косит глаза в мою сторону.
– Да садись, жалко, что ли. Только, – тут я делаю паузу. – Только лыжи сними.
Колан на мгновение замирает, пытаясь понять мою шутку. Втыкает в снег палки, смотрит на свои старые, видавшие виды лыжи, снимает их и подталкивает ко мне.
– Хочешь, покатайся пока, только далеко не убегай, – говорит он на полном серьёзе, и теперь моя очередь понимать, шутит он или нет.
Колан медленно открывает дверь, нагибается и долго рассматривает салон, потом аккуратно садится. Молча и сосредоточенно разглядывает никелированные тумблеры, датчики, рычажки, проводит рукой по бархатной глади сиденья и произносит протяжно: – Однако-о-о-о-о.
