Наша связь продолжалась уже пять недель, как вдруг в один прекрасный день я застал ее в глубокой печали.
— Что случилось? — спросил я.
— Мне приходится выбирать между своим любовником и человеком, которому я обязана положительно всем на свете. Завтра приезжает мистер Стэнсон, будьте счастливы и забудьте меня, нам необходимо расстаться. Я еще долго буду оплакивать вас и об одном прошу: если даже вас будут приглашать к нам — не приходите; во всяком случае, я надеюсь еще не раз встретиться с вами.
Я еще несколько раз встречал ее потом в Лондоне, ее спутник был всегда очень вежлив со мной и раз даже просил заехать ужинать к ним, но она глазами просила меня отказаться от этого предложения, что я, конечно, и сделал. Несколько времени спустя, они уехали в имение, которое Стэнсон купил себе на севере Англии, а затем она, кажется, вернулась с ним в Индию.
Я очень много выезжал в это время и сталкивался с огромным количеством людей, от которых узнавал много интересного относительно внутреннего положения дел в Англии, о чем наш посланник де Ноайль и не мог даже знать. Он был очень умен и скромен, и я уверен, что не живи он так замкнуто, из него вышел бы прекрасный посланник. Мне кажется, он бывал бы гораздо чаще в свете, если бы не невыразимая глупость его жены: она каждую минуту приводила его в смущение теми несообразностями, которые выпаливала повсюду, где бывала. Приведу здесь один пример. За одним большим обедом у себя дома она вдруг сказала вслух, что не понимает, почему так много говорят о скромности англичанок, нет во всей Европе других женщин, которые были бы так испорчены, как англичанки, которые иногда заглядывают Бог знает в какие трущобы. Можно себе представить отчаяние и смущение маркиза де Ноайля при этих словах его жены. Он сказал ей: «Послушайте, вы ошибаетесь, подумайте, что вы говорите...» Но она нисколько не смутилась этими словами и продолжала: «Я знаю наверное, что во время последнего костюмированного бала герцогиня Девонширская и милэди Грэнби находились в продолжение нескольких часов в самом ужасном обществе по соседству».
Бедный посланник чуть не умер со стыда, а все остальные со смеху.
Если я узнавал что-нибудь, что могло интересовать Ноайля, как посланника, я всегда считал долгом доводить это до его сведения, хотя и я мало знал его, но я никогда не посылал никаких сведений помимо него Морепа.
Но однажды мне в руки попал очень важный билль, приготовленный милордом Норсом для Америки, который он еще не успел прочесть в парламенте. Я отправился к Ноайлю и спросил его, видел ли он этот билль и знает ли вообще о его существовании. Он принял очень независимый и важный вид и заявил, что ему все известно. Я знал, что этого не могло быть, но я перевел разговор на другую тему, несмотря на то, что он все возвращался к биллю, и затем скоро уехал домой. Я не написал ничего де Верженну, с которым находился в ссоре, но послал специального курьера де Морепа. Он показал мое письмо королю, а Ноайль мог ответить на запрос по этому поводу только две недели спустя. Я получил потом письмо от Верженна, который просил меня сообщать ему подробно обо всем, что я увижу и что услышу. Я ответил ему очень вежливо, но холодно, что перестал заниматься вообще политикой. Но, несмотря на это, я продолжал посылать де Морепа и де Воже свои записки на такие темы, которые до сих пор не интересовали французских посланников. Корреспонденция моя значительно увеличилась и стала отнимать у меня очень много времени. Я стал меньше выезжать. Я стал скучать один и взял себе любовницу, скромную, тихую, милую девушку, как раз такую, как мне надо было в то время.
В это время жена моя сделала мне честь и послала мне письмо с своим поверенным, в котором писала мне о последствиях, которые должны быть результатом разделения наших состояний, и что я должен всецело довериться ей в том, чтобы она могла совершенно самостоятельно располагать своим состоянием. Поверенный ее был крайне глупый и ограниченный человек, который был обо мне, кажется, очень невысокого мнения и нисколько не скрывал этого. Я ответил на письмо мадам де Лозен в самом шутливом тоне. Начиналось мое письмо так:
