— Знаете, джентльмены, в такие вечера чудится, что мир — это только то, что ты можешь охватить взглядом, и нет ни прошлого, ни будущего. Мне неуютно в прошлом, я не понимаю увлеченных старыми добрыми временами господ, которые мысленно переносятся в минувшие столетия, ища в них успокоение или пример для подражания нынешнему поколению. Уверен, что тогда осенние вечера были столь же унылы, и в воздухе разливалась все та же тоска. Я испытываю ее постоянно…
Уолтер Сикерт закуривает сигару и внимательно смотрит на тлеющий кончик.
— Чертовски жаль, что ваш дом сгорел и вместе с ним все мои последние работы. Что за год! У меня такое чувство, что меня кто-то проклял. Так я скоро превращусь в суевера.
Гарольд Дарлинг поворачивает голову. Все это время он рассматривал свое отражение в оконном стекле.
— Вполне возможно, что проклятия иногда работают, — замечает он. — Иногда мне кажется, что все возможно.
— Что вы думаете о теле, которое нашли на пепелище? — Джеймс Стивен не обращает внимания на его последние слова.
— Полиция считает, что это был грабитель. Вероятно, он разбил по неосторожности лампу и сам погиб в пламени. От него почти ничего не осталось, его так и не смогли опознать.
Наступает пауза.
— Интересно, где наш друг Томпсон? — спрашивает, наконец, Сикерт. — Наверное, опять рыщет в поисках Потрошителя!
— Я говорил с ним, — отвечает Дарлинг. — Кажется, он собирался вернуться к своим родителям. В последнее время он постоянно был чем-то угнетен. А смерть Баллинга его окончательно подкосила. Он сказал мне, что был у того дома до прихода полиции. Фрэнсис нашел тело первым, но не стал вызывать полицию, потому что испугался, что его обвинят в убийстве. Незадолго до того они с Баллингом крупно повздорили!
— Тогда понятно, почему он решил уехать. Его вполне могли заподозрить, хотя среди всех нас трудно вообразить более безобидного человека, чем Томпсон.
— Но вы ведь знаете, что у нашего друга весьма богатое на странности прошлое — тут и попытка самоубийства, и фантазии об убитых ведьмах. Он был бы просто подарком для полиции, ищущей кандидата в Потрошители, и я рад, что Томпсону удалось вовремя уйти.
— Любопытно, однако, почему его убили? Я говорю о Баллинге.
— Возможно, его просто хотели ограбить, а он попытался сопротивляться. Либо это как-то связано с его профессиональной деятельностью. Боюсь, мы вряд ли это узнаем — похоже, у полицейских и в этом деле нет никаких зацепок!
— Жаль, это был настоящий талант. Хотя думаю, его ждало незавидное будущее — будущее алкоголика, — делится мыслями Стивен. — Мне передавали, что в его квартире было не меньше полусотни пустых бутылок.
— А что, если это был Потрошитель? — спрашивает Сикерт. — Томас Баллинг писал письма от его имени, — Томпсон рассказал мне это по секрету! Потрошитель мог узнать об этом и найти его.
— Но как?
— Бог его знает. Может быть, у него есть болтливые знакомые в Центральном агентстве новостей — есть же у вас такие в Министерстве внутренних дел!
— И все же версия, пожалуй, чересчур смелая, — говорит Стивен. — Полиция, кажется, ее даже не рассматривает.
— Полиция, сдается мне, ничего не рассматривает вообще, она только регистрирует смерти и расписывается в собственном бессилии. Я хотел даже написать небольшую статью, но потом решил, что ее все равно не опубликуют. Но вы, мои друзья, — люди с развитым художественным вкусом — наверняка должны оценить изящество моих рассуждений!
— Мы всецело ваши! — в столь же шутливом ключе ответствует Стивен.
Сикерт отставляет сигару и предается красноречию.
— Я хочу не только вспомнить де Куинси и предложенный им эстетический подход к убийству, но и расширить его суждения в духе времени, отметив социальный аспект. Если мы не ограничимся художественными достоинствами при оценке произведения, если мы признаем, что не менее важным критерием является влияние, которое оно оказывает на зрителей, то у Потрошителя есть все шансы занять место среди великих художников мира сего! Взгляните, какое оживление внес он в общество. Люди приглядываются к своим близким, подозревая в них убийц. Они могут ошибаться, но не в этом суть — так или иначе, посредством такого пристального изучения они обнаруживают для себя что-то новое! Праздные умы теперь заняты более достойным делом, чем обсуждение светских сплетен — они придумывают, как поймать Потрошителя, а кто-то сумел выразить свои потаенные фантазии, сочиняя послания от имени этого монстра! Разве еще когда-либо нация была так едина в помыслах? Молодые и старые, мужчины и женщины, богатые и бедные! Иначе говоря, джентльмены, я уверен, что, если бы де Куинси писал свой труд в наши дни, он нашел бы немало пищи для раздумий!
