Томпсон смеется пьяноватым смехом, вспоминая об этом.
— Мы должны рассуждать как он, понимаете, Дарлинг, — чтобы бороться с драконом, нужно на время стать им!
— Подождите, что вы имеете в виду под трофеями? — все еще не понимает писатель.
— Вы же помните, что он удалял органы своих жертв? Я не сомневаюсь, что он наверняка хранит не только органы, но и, возможно, ножи, которыми орудовал. Мы должны все это найти! Это послужит неопровержимым доказательством его преступлений, и мы, быть может, поймем, какая извращенная фантазия направляла его руку.
— И вы считаете, что все это находится в моем доме? Но ведь человеческая плоть имеет свойство разлагаться!
— Бросьте, ему ничего не стоило поместить их в спирт или еще какой-нибудь химический реактив. Он умный и образованный человек, Дарлинг. Я уверен, что если мы обыщем дом, то найдем все, о чем я говорю.
В этот момент раздается отчетливый стук во входную дверь, и оба — хозяин и гость — вздрагивают.
— Черт возьми! — Томпсон недовольно вертит головой. — Кто это может быть?!
— Уолтер? — предполагает Дарлинг.
Он встает и останавливается в нерешительности. Не то чтобы Гарольд Дарлинг принял на веру все, что было сказано, но что, если журналист прав?
— Я все-таки пойду взгляну, — решает он. — Это может быть новый слуга, хотя я и не ждал его в такой час!
Он отправляется в прихожую, Томпсон прячется в комнате за библиотекой. Спустя минуту Дарлинг находит его там, сидящим с книгой на коленях.
— Кто это был? — спрашивает журналист.
— Не знаю, но кто бы это ни был, он ушел! Прежде чем начать наши поиски, я хочу понять — зачем Сикерт убил Баллинга? Это ведь он сделал, если следовать вашей логике.
— Кто его знает? Ему было известно, что Томас Баллинг пишет письма от имени Потрошителя, и этого достаточно. Мы встретились на Стрэнде в тот же вечер, когда я поссорился с Баллингом, и Сикерту удалось затащить меня в паб, где мы разговорились. О, как я проклинаю себя за болтливость! Вы понимаете — кровь Баллинга на моих руках, это я его убил, когда рассказал Уолтеру о письмах!
— Не преувеличивайте. Мы еще ничего не знаем наверняка, — возражает писатель. — Все это пока еще только ваши догадки.
— Я знаю, что говорю. А доказательства вы получите, Дарлинг.
— Но все-таки… — Писатель замолкает, глядя на Томпсона, — его теория в целом укладывается в события последних месяцев, в ней почти нет никаких неувязок. Ничего удивительного, все это время Томпсон провел наблюдая и обдумывая свою версию, у него есть ответы на все вопросы.
— Итак, где-то в моем доме находится тайник, и там наш друг Сикерт хранит свои трофеи! Я правильно понял вашу мысль?
— Я, конечно, могу ошибаться, — признает Томпсон. — Но мне кажется, что все это здесь, мне это подсказывает интуиция. Я не прошу вас помогать мне, но позвольте мне…
— Нет-нет! Мне ведь и самому любопытно. Вдруг вы в самом деле правы. Подождите, я захвачу лампу, она нам пригодится.
Томпсон встает, делает несколько неуверенных шагов, у него кружится голова.
— Черт, кажется, я перебрал с бренди, — сообщает он.
— Вы что-нибудь ели сегодня? — осведомляется Дарлинг.
— Я не помню… Пирожное утром. Кажется, это все. Я готовился к этой вылазке.
— Томпсон, да вы прямо как ребенок!
— Все в порядке, Дарлинг. Прошу вас, не надо говорить со мной, словно я и в самом деле дитя. Уверяю вас, скоро вы перестанете смеяться.
— Хорошо! — Писатель пожимает плечами. — Давайте только договоримся: когда вы убедитесь, что в доме нет ничего подозрительного, мы с вами поедем ужинать.
— Да, да! — Томпсон кивает. — Если мы ничего не найдем!
Дождь за стенами дома льет как из ведра. Когда писатель и журналист поднимаются на второй этаж, то слышат уже привычный Дарлингу звук, похожий на плач ребенка.
— Уолтер так и не спилил эту ветку, — поясняет он.
— Интересно, почему? У него не было времени?
Они обследуют второй этаж. Вернее, обследует Томпсон, а Дарлинг из вежливости сопровождает его с фонарем в руках.
— Неужели вы думаете, что здесь может быть тайник? Тайник, о котором я не знаю?
Томпсон простукивает стены.
— Вы же сами говорили, что большая часть дома пустует, он мог изучить его, когда вы отлучались или когда вы спали. Может быть, странные шаги по ночам были его шагами — вы об этом не думали, Дарлинг?
