Серый фургон, никаких особых примет, если не считать номерных знаков… Люди, работающие на этом фургоне, были одеты в комбинезоны примерно такого же цвета, как машина, и ничто в их внешности не выдавало их занятия. То ли слесари-ремонтники, то ли работники одной из муниципальных служб. В данном случае справедливо было второе.
Скоро шесть вечера, и, если в ближайшие четверть часа не случится ничего чрезвычайного, они после конца рабочего дня отправятся по домам – часок посвятят детишкам, после чего предадутся созерцанию полной мнимой значительности, а на деле – пустой телевизионной программы.
Мартин Бек не застал хозяйку дома на Тюлегатан, зато тут ему повезло больше. Два труженика в серых комбинезонах сидели подле своего «фольксвагена» и тянули пиво, не обращая внимания на едкий запах дезинфекции и на еще один аромат, которого никакая химия на свете не может истребить.
Задние дверцы машины были, естественно, открыты, поскольку кузов старались проветривать при каждом удобном случае.
В этом прекрасном городе двое в комбинезонах исполняли специфическую и весьма важную функцию. Их повседневная работа заключалась в том, чтобы переправлять самоубийц и иных малопочтенных покойников из домашней обстановки в другую, более подходящую.
Кое-кто – например, пожарники, полицейские, некоторые репортеры и другие посвященные лица – тотчас узнавал эту серую машину на улице и понимал, что знаменует ее появление. Но для подавляющего большинства это был обыкновенный, заурядный фургон. Что и требовалось – зачем сеять уныние и страх среди людей, которые и без того достаточно запуганы и подавлены.
Подобно многим другим, кому приходится исполнять не самые приятные обязанности, водитель фургона и его напарник относились к своей работе с философским спокойствием и нисколько не драматизировали свою роль в механизме так называемого процветающего общества. О делах службы толковали преимущественно между собой, ибо давно убедились, что большинство слушателей воспринимает эту тему весьма и весьма негативно, особенно когда соберутся веселые собутыльники или подруги жизни пригласят одна другую на чашку кофе.
С сотрудниками полиции они общались каждый день, однако все больше с рядовыми.
Так что внимание комиссара полиции, который к тому же удосужился сам прийти, было для них даже отчасти лестным.
Тот, который побойчее, вытер губы рукой и сказал:
– Ну как же, помню. Бергсгатан – точно?
– Совершенно верно.
– Вот только фамилия мне ничего не говорит. Как вы сказали – Скат?
– Свярд.
– Мимо. Нам ведь фамилии ни к чему.
– Понятно.
– К тому же это было в воскресенье, а по воскресеньям нам особенно жарко приходится.
– Ну а полицейского, которого я назвал, не помните? Кеннет Квастму?
– Мимо. Фамилии для меня звук пустой. А вообще-то фараон там стоял, все наблюдал за нами.
– Это когда вы тело забирали?
– Во-во, когда забирали, – кивнул собеседник Мартина Бека. – Мы еще решили, что этот, видно, матерый.
– В каком смысле?
– Так ведь фараоны бывают двух родов. Одних тошнит, другим хоть бы хны. Этот даже нос не зажал.
– Значит, он стоял там все время?
– Ну да, я же говорю. Небось следил, насколько добросовестно мы исполняем свои обязанности…
Его товарищ усмехнулся и хлебнул пива.
– Еще один вопрос, последний.
– Валяйте.
– Когда вы поднимали тело, ничего не заметили? Под ним ничего не лежало?
– А что там могло лежать?
– Пистолет, скажем. Или револьвер.
– Пистолет или револьвер. – Водитель засмеялся. – Кстати, в чем разница?
– У револьвера вращающийся барабан.
– А, это такой шпалер, как у ковбоев в кино?
– Совершенно верно. Но дело не в этом, мне важно знать вообще, не было ли на полу под покойником какого-нибудь оружия.
– Видите ли, комиссар, этот клиент был не первой свежести.
