— От меня ждут чего-то в таком роде… И потом, формально я прав. Ты в самом деле пришла сюда со мной.
Она едва заметно улыбнулась:
— Ты не это хотел сказать.
Он пожал плечами:
— У меня хватает забот помимо хлюпика, который даже не может за себя постоять!
Руби мелкими глотками пила шампанское и разглядывала сад.
— Да… у меня сложилось такое мнение… Может, все-таки объяснишь, что здесь происходит?
— Нет.
Она подвинулась, закинула ногу на ногу.
— Зачем, собственно, ты привез меня сюда?
— Сам не знаю, — буркнул он, понимая, что она заслуживает откровенности — даже если он не может ей ответить.
«И мне очень не хочется ехать туда одному».
Те слова вырвались у него в неожиданный миг откровенности. Он внушал себе, что с ней будет веселее, что она будет отвлекающим моментом… Да, именно так он о ней думал. Глядя в ее глаза, в которых читалась тревога за него, он понял, что определение «отвлекающий момент» к ней не подходит.
Если он хотел отвлечься, достаточно было сказать Веронике. Она бы прислала ему сногсшибательную красотку, не задающую лишних вопросов.
Но такая спутница ему не нужна. Ему нужна Руби. Он воспользовался предлогом, их дурацким уговором… захотелось одержать над ней верх. На самом деле он и не думал ничего у нее требовать.
Он ловко манипулировал ею — уже не первый раз. И снова не чувствовал себя виноватым. Он радовался, что здесь с ним именно Руби… А не кто-нибудь другой.
— Я слышала, твой отец умер, — очень тихо сказала она. — Кто-то из съемочной группы обмолвился… Мне очень жаль.
— Мы не были близки, — отмахнулся он. — Даже наоборот.
— Мне очень жаль, — повторила она.
— Я не поехал на похороны, — вдруг признался он, неожиданно для себя.
— Не успел? — спросила она, и Дев обрадовался, что она пришла к такому выводу, пусть и ошибочному.
— Отец наверняка не захотел бы, чтобы я присутствовал на его похоронах… Мы с ним… расходились во многом. — И это еще мягко сказано.
Дев стал ждать, что она его осудит. Скажет, что он неправильно поступил.
— Твой брат поэтому так злится на тебя?
Дев натянуто улыбнулся:
— Ну да… И еще по многим причинам.
— Ты — третий лишний?
Он хрипло хохотнул:
— Да.
— А с мамой вы близки?
Он кивнул.
— Но в последнее время ты с ней почти не виделся? — Должно быть, он с любопытством посмотрел на нее, потому что Руби поспешила объясниться: — Она страшно удивилась, когда увидела тебя. Сразу заметно, что ты нечасто приезжаешь к ней ужинать.
— В этом доме я не появлялся много лет. Десять или больше. Когда я виделся с мамой, то всегда где-то еще. Например, в ресторане…
— Из-за отца?
Он снова кивнул.
Какое-то время оба молчали; до них доносились обрывки разговоров и смех.
— Паршиво, в самом деле, — заметила Руби. — У тебя есть братья, родители — а ты с ними не общаешься.
Дев понимал, что она имеет в виду. У нее самой нет никого. Нет близких, с которыми можно не общаться.
— Иногда мне кажется — лучше бы их не было. — Родственники неизменно ассоциировались у него с чувством вины и неудачи — его неудачи. И разочарования — их разочарования. Все, кроме мамы. Правда, она получила утешительный приз, так как постоянно волновалась за своего младшенького.
— Что за глупость! — воскликнула Руби так пылко, что он поморщился.
— О чем ты?
Она не отступила — правда, она никогда не отступала.
— Ты меня слышал. — Она говорила беззлобно, и что-то в ее уверенном тоне, каким она обвинила его в глупости, заставило его улыбнуться.
— Руби Белл, ты мне нравишься.
— Ты уже не первый раз так говоришь.
Он встал, протянул ей руку:
— Кажется, я понял, зачем пригласил тебя с собой.
— Пригласил? Это называется «пригласил»?
И все же, взяв его под руку, она улыбнулась. Ее пальцы были прохладными, но там, где они касались его кожи, ему делалось жарко.
— По-моему, нам здесь понравится.
Что бы ни думала Руби, сейчас ему не нужно ничего говорить. Но и бездумно отвлекаться тоже не нужно.
Ему нужна Руби.
