Она заставила себя быстро вернуться к машине. Ей в самом деле пора возвращаться. Села на сиденье и захлопнула дверцу.
Но вместо того чтобы вставить ключ в зажигание, она, к собственному удивлению, какое-то время сидела на месте, глядя на дом.
Чего она ждала? Чтобы Дев бросился за ней следом, вытащил ее из машины и заключил в объятия? Конечно нет. Никто не должен знать, что между ними произошло. Никогда!
Даже хорошо, что он не обратил на нее внимания. Отлично! Ничего другого ей не нужно. Утром, когда он отказался от ее услуг, она вздохнула с облегчением. Что же изменилось сейчас?
Может быть, утром ей легче было рассуждать логически, потому что она не видела Девлина Купера?
Руби завела мотор и осторожно тронулась с места, выглядывая ямы и рытвины. Губы изогнулись в грустной полуулыбке. Какая нелепость! Почему ей так обидно? Естественно, он теперь будет ее игнорировать. Она внушила себе, что Девлин Купер глубокий, чуткий и заботливый. Конечно, все это неправда, такая же, как кухня начала девятнадцатого века, в которой он сидел.
Неожиданно скрипнула дверь, и Руби чуть не упала со стула. Она покосилась на громко тикающие настенные часы: семь минут десятого.
Поздно. Очень поздно. Даже Пол ушел двадцать минут назад. Должно быть, кто-то из охранников проверяет, здесь ли она. Придя к такому логическому выводу, Руби вздохнула и с улыбкой покачала головой. Конечно, охранник, кто же еще? Страшное чудовище?
— Крэг, я здесь! — крикнула она, слушая приближающиеся шаги. — Через несколько минут ухожу!
На мониторе замигал конвертик: новое сообщение. Руби посмотрела на монитор. Дверь распахнулась…
— Крэг пьет пиво с моим водителем, но я ему обязательно передам.
Руби быстро обернулась. Правда, голос она узнала сразу.
Он стоял, непринужденно прислонившись к дверному косяку. В джинсах и черной толстовке он выглядел вполне на месте в новой обстановке.
В первый миг она отреагировала так же, как утром в доме фермера, — все ее тело напряглось, потянулось к нему. Губы сами собой растянулись в улыбке.
Потом она все вспомнила, перестала улыбаться и вскочила с места — так резко, что стул полетел на пол.
— Что ты здесь делаешь?
— Пришел к тебе, — удивленно ответил он.
— Зачем?
Дев скрестил руки на груди:
— Захотелось.
Сообразив, что ломает пальцы, Руби плотно прижала ладони к бедрам.
— Но ведь утром… — Она не договорила.
Он пожал плечами:
— Я решил, что правила сохраняются… и ты по-прежнему не хочешь, чтобы о наших отношениях знал кто-либо из съемочной группы.
Она покачала головой:
— Не важно. То есть… конечно, я не хочу, чтобы о нас ходили слухи… Не думай, что я на тебя обиделась, потому что ты не обратил на меня внимания. Наоборот, даже хорошо. — Она говорила путано, бессвязно и вздохнула, проведя рукой по волосам.
Дев отошел от двери.
— Я сразу тебя заметил, Руби, — сказал он, подходя к ней и понижая голос. — Тебя трудно не заметить…
Он остановился по другую сторону ее стола, наблюдая за ней.
Она невольно вспомнила ночь с субботы на воскресенье, хотя потом заставляла себя забыть о ней. Вспомнила его руки, ласкавшие ее, исследовавшие самые потаенные места…
Она затрепетала — и сразу вспомнила, где находится.
— Уходи, — велела она очень хладнокровно.
— Почему? — удивился он.
Она рассмеялась:
— Перестань, мы с тобой оба взрослые люди. Я прекрасно понимаю, что произошло в субботу. Можешь не говорить…
— Что мне не говорить? — Он наморщил лоб.
Она шумно выдохнула:
— Что продолжения не будет.
— Значит, ты решила, что я специально заехал к тебе, чтобы предупредить об этом?
— Зачем же еще?
— Не знаю. — Его взгляд переместился на ее губы. — Может, надеялся на еще один поцелуй.
От неожиданности Руби буквально онемела. «Еще один поцелуй»… Как романтично… Почему-то он запомнил их короткую близость, которую ей и в голову не приходило связывать с чем-то чистым и невинным… и снова хочет поцеловать ее.
— Но ведь поцелуй — это шаг назад, — нарочито грубо ответила она. В конце концов, та ночь ничего другого не заслуживает…
Он шагнул назад, как будто она оттолкнула его не только словами. Она заметила изумление в его глазах. Дев как будто хотел что-то сказать, но потом передумал. Он помрачнел и замкнулся.
