— Умерла? — ахнула Ева. — Не может быть! Когда?
— В сорок седьмом году в Станиславе.
Он помолчал, закуривая сигарету.
— Помню, как нас на Нурлабае встречали. Оркестр, митинг, цветы. Хотели по семьям нас раздать, но мы не согласились.
Мы уже тогда привыкли друг к другу, не представляли, как будем жить порознь. Так вот и оказались в здешнем детдоме. А ты у нас старшей пионервожатой была.
— Была? — переспросила Ева. Он проглотил подкативший к горлу колючий комок, кивнул и затянулся сигаретой.
— Трудное было время. Не хватало еды, одежды. Помню, нам зимой буденовки выдали. Со звездочками. Мы с ними потом и летом не расставались.
Девушка хотела что-то сказать, но он опустил ладонь на ее запястье:
— Я же говорил, не перебивай. Спрашивать потом будешь.
Где-то далеко-далеко заиграла музыка. Угомонившиеся было такаллики опять поднялись над озером.
— Здесь тогда пехотный полк стоял. Он в сорок четвертом на фронт ушел. А тогда солдаты в медресе квартировали. Духовой оркестр у них был. Летом по вечерам на танцплощадке играл. Мы еще бегали смотреть, как взрослые танцуют. Девушек собиралось много, а парней не хватало, одни солдаты. И был среди них Адам…
Теперь Ева смотрела на него, не отрываясь, жадно ловила каждое слово. Когда он произнес имя Адама, Ева вздрогнула.
Он улыбнулся и мягко похлопал ладонью по ее запястью.
— Иногда ты тоже приходила на танцплощадку, но не танцевала, а, стоя возле ограды, смотрела, как кружатся пары. Однажды к тебе подошел молодой лейтенант. Это был Адам. Он пригласил тебя танцевать. Ты отказалась. Адам стал уговаривать. Мы стояли чуть поодаль и все слышали.
Ева низко опустила голову и отняла у него руку. Сквозь загар на ее щеках проступил румянец.
— Сначала он просил, потом стал настаивать. Схватил тебя за руку, хотел повести насильно. И тогда мы не выдержали. Мы были мальчишками, но нас было трое, и мы готовы были пойти за тебя в огонь и в воду.
Наверное, Адам это понял. Он расхохотался и оставил тебя в покое. «С такими мушкетерами не пропадешь! — весело сказал он: — Смотри, как бы всю жизнь из-за них в невестах не просидеть!»
И вернулся на круг, и через минуту уже танцевал танго с какой-то блондинкой. А ты смотрела ему вслед, и глаза у тебя были грустные-грустные…
— Неправда! — не поднимая головы возразила она, но он, казалось, не слышал ее. Глядя вдаль, где теперь отчетливо поблескивали изразцовой облицовкой похожие на опрокинутые вверх дном пиалы купола медресе и увенчанные золотистыми шпилями минареты, он стремительно шел по дорогам памяти, непостижимым образом ставшей вдруг осязаемой реальностью.
— Если бы не война, жизнь здесь стала бы для нас сказкой. Такого я не встречал больше нигде. Лабиринты извилистых переулков, мощенные плитами зеленоватого мрамора улицы вдоль дворца, разноцветные прямоугольники порталов мечетей и медресе, множество непохожих друг на друга минаретов, гулкая прохлада куполов Караван-Сарая, украшенные затейливой резьбой карагачевые створы ворот, цветная майолика, радуга стеклянной мозаики, слоновая кость, пожелтевший от времени резной ганч, многоголосая сумятица базара, отчаянные крики мальчишек водоносов: «инабуздин-балдин су-у-у!», торжественная тишина залов летней резиденции хана, хаузы в обрамлении тополей и гюджумов, радушие и доброта дочерна загорелых людей — все это и в самом деле казалось волшебной сказкой. Но шла война, и над древним городом гремел по утрам голос Левитана: «От Советского Информбюро…», и с кирпичных стен медресе кричали транспаранты и лозунги — «Наше дело правое — победа будет за нами!», «Смерть фашистским оккупантам!»…
Он перевел дыхание и взглянул на Еву. Девушка сидела, ссутулившись и низко опустив голову. «О чем она думает? — спросил он себя. — И вообще, зачем я ей все это рассказываю? Для меня это прошлое, для нее настоящее».
Он достал сигарету и стал разминать между большим и указательным пальцами. Ева исподлобья следила за ним.
— Американские? — неожиданно спросила она.
— Что «американские»? — не понял он.
— Папиросы.
— С чего ты взяла?
— Ну… может быть, от союзников.
Она все еще пыталась найти ему место в своей реальности. Он понял это и покачал головой.
