Запад и западное христианство на рубеже тысячелетий - страница 14

Иоанн-Павел II использует термин «права человека», уже не оправдывая их восхождением к «естественному закону», а замещая ими «естественный закон»; идея прав человека становится центральным элементом его социального учения; именно их максимально возможное осуществление выступает отныне в качестве форпоста общего блага как давно провозглашенной католичеством цели государства. Антропологическое учение Рима приобретает практическую направленность: основное внимание уделяется теперь не сущности человека, а его проявлениям в конкретных действиях.

В деятельности и учении Иоанна-Павла II апологетика приоритета прав человека достигает апогея. Это выражается в доведенных до максимально возможной идентичности со светским гуманизмом политкорректности и дипломатии, сближающих Римо-Католическую Церковь в ее сегодняшнем положении с международными правозащитными организациями.

С другой стороны, направленность учения славянского папы на антропологизм, точная констатация порабощенности современного индивидуального и общественного духа материалистическим и, главное, потребительским подходом, приводящим к дисбалансу душевных сил человека и к распространенному ощущению несчастья и страха перед будущим, – свидетельствуют о воплощении в этом учении многовековой подлинно гуманной христианской мудрости и искренней печали о существующем положении дел. Угроза возвращения тоталитаризма и автократии, нарастание в обществе потребительских отношений и возникновение новых форм религиозного и идеологического фундаментализма названы Иоанном-Павлом II в энциклике 1991 г. “Centesimus annus”, посвященной столетию “Rerum novarum”, главными угрозами современности, и последовавшее развитие событий показало правоту этого вердикта.^>69

Согласно Компендиуму социального учения Католической Церкви подлинный источник прав человека – не просто воля людей, государственный порядок, гражданские власти, но сам человек и Бог, его Творец. Личность нельзя рассматривать как абсолютную индивидуальность; равным образом ее нельзя считать элементом системы, за которым признается только функциональная роль. Таким образом, следует заботиться о том, чтобы утверждение примата личности не соотносилось с индивидуалистическим или с растворяющим человека в массе подходом. В то же время справедливое общество можно построить только при уважении к трансцендентному достоинству человеческой личности. Свобода индивида не противоречит его тварной зависимости от Бога. Правильное осуществление личной свободы требует определенных условий экономического, социального, политического и культурного порядка; в целом свобода и человеческое достоинство укрепляются освобождением от несправедливости.^>70

Безусловно, прагматизм и казуистичность социальной доктрины Католицизма неправильно рассматривать исключительно в негативном аспекте. Подробность проникновения нравственного богословия в самые разнообразные сферы экономической и общественной деятельности, невзирая на ее постоянное усложнение и постоянный же рост в лучшем случае безразличия, а в худшем – агрессии мира по отношению к попыткам такого проникновения, конечно, были призваны способствовать повышению уровня социальной справедливости и облегчению положения страждущих и, с учетом многовекового авторитета и влияния христианства, не могли не повлиять позитивно на политику светских властей и корпораций. Практичность католической методологии также в значительной степени выглядит оправданной.

Нельзя не заметить и того, что для учения понтификов в целом всегда были характерными трезвость и верность базовым идеалам. Весьма часто выступления римских первосвященников возвышались до подлинного и искреннего пафоса: «За рамками идеологий… христианин не сдается ни мечте о бесконечном прогрессе с его инфантильным оптимизмом, ни мифу о бессмысленности всех вещей с его горьким пессимизмом» (Павел VI,