Запад и западное христианство на рубеже тысячелетий - страница 13
Основой для католической концепции семьи служит убежденность в том, что воспитание и брак – две определяющие сферы для личности и для общества; в них особым образом проявляется роль Церкви: сверхъестественный порядок, к которому относится ее деятельность, не дискредитирует естественного порядка, но возвышает и совершенствует его, в результате чего оба института дополняют друг друга и оказывают взаимную помощь. Церковь предупреждает о новых угрозах – занятости женщины на работе, удаленности рабочего места от места жительства и др.
В то же время готовность римского престола к вынужденному компромиссу с господствующим секулярным мнением наилучшим образом прослеживается на примере истории отношения понтификата к проблеме «прав человека». Папа Пий IX высказал резко негативное отношение к их декларированию в посланиях и в энциклике “Adeo nota” от 23 апреля 1791 г. По его мнению, ничто не может быть более безрассудно, чем установление в обществе такого равенства и такой необузданной свободы, которая подавляет разум и низводит человеческое существование до животного уровня: «Декларация прав человека могла сохранить христианскую внешность, но в сущности не опиралась на христианство и послужила орудием борьбы с Церковью, вызвав трагический конфликт между ценностями, христианскими по происхождению, и христианами».>65
Резкое осуждение либеральных тенденций в политике, оспаривавших приоритет Католической Церкви, провозглашения свободы вероисповедания, фактического религиозного индифферентизма, признания приоритета гражданских свобод, технического и общественного прогресса, содержалось в опубликованном папой Львом XIII перечне наиболее распространенных и опасных заблуждений современности – “Syllabus”.
Системная критика основополагающих либеральных ценностей содержится в энциклике 1888 г. “Libertas praestantissimum”: «Человек в состоянии высказать свое мнение, опираясь на разум, но о подлинной свободе можно говорить только в том случае, если, в определенной степени преодолев невежество и страсти, он захочет следовать голосу разума»; «Совершенно неверно полагать, будто вмешательство Бога ограничивает свободу проявления воли; на самом деле, влияние благодати достигает самых глубин человека, согласуясь при этом с его природными склонностями». Главная обязанность человека – поклонение Богу с благочестием и религиозностью, и предоставление ему возможности отклоняться от этой обязанности энциклика предлагает рассматривать как недопустимое извращение понятия свободы и предпосылку для рабства души в разврате греха.>66
Однако постепенно акценты в высказываниях Святого Престола начинали смещаться. Стремление к подлинной демократии, особенно проявившееся после Второй мировой войны, Католическая Церковь оценила положительно, настаивая, однако, на том, что отсутствие христианской составляющей в политических идеологиях исключает их перспективу. Папой Пием XII неоднократно озвучены пожелания Церкви создать человеческое общество, центром которого выступает личность, а основой личности – семья; ее претензию «оставаться в реальном мире, не подвергаясь обмирщению».>67
В энциклике “Pacem in Terris” 1963 г. римо-католической пастве предложен подлинный панегирик человеческой личности, наделенной разумом и свободной волей, а главное – искупленной Кровью Христа. Права человека уже не отвергаются безоговорочно и даже признаются происходящими от естественного закона; их ценность обусловлена признанием Бога объективной основой нравственного устройства общества.
Павел VI, считающийся провозвестником «цивилизации любви», уже в 1963 г. использует в своих выступлениях терминологию, которая сама по себе вызывала отторжение его предшественников, во вполне дружелюбном и конструктивном контексте: он говорит о подлинной демократии, благодаря которой достигается гармонизация общества; об индустриализации, которая позволяет каждому развиваться в соответствии с требованиями его свободной и разумной природы; о социализации как о процессе приготовления «общины святых» и достижения земного общего блага.
