Через несколько дней каждый из нас увидел свой путь. Мы утратили способность смотреть друг другу в глаза.
Мы оба, Стейн! В это невозможно было поверить!
>>>
Сольрун, Сольрун! Ты была прекрасна! Ты была великолепна, когда стояла на веранде в алом платье спиной к фьорду и роще, у белого парапета!
Я узнал тебя сразу, конечно же узнал! Или мне привиделось? Нет, это была ты, но словно появившаяся из совсем другой эпохи!
Поверь мне на слово: у меня не было никаких ассоциаций с Женщиной в алом, вернее, брусничного цвета платье, с Женщиной-Брусничницей!
Подумать только, ты пишешь мне! Я жил эти недели с надеждой, что ты это сделаешь! Ведь предложение обмениваться друг с другом имейлами исходило от меня! Но в самом конце — именно ты сказала, что при случае не против связаться со мной. И тем самым отобрала инициативу у меня.
Просто ошеломляющее ощущение от того, что нам суждено было снова встретиться в том же самом месте, что и в прошлый раз! Казалось, мы выполняли древний как мир договор воссоединиться именно там и именно тогда. Но ведь никакого договора не было! Была лишь невероятная случайная встреча!
Я вышел из ресторана с чашкой кофе в руках: в растерянности расплескав немного кофе, я обжег запястье. Ты права, написав, что это случилось оттого, что я еле-еле удержался на ногах; мне надо было спасать чашку, не дать ей упасть на пол.
Я поздоровался с твоим мужем, который внезапно заторопился — что-то забрать в автомобиле. Мы — ты и я — успели обменяться незначительными словами… и тут вышла хозяйка гостиницы, вероятно, она видела, как я проходил мимо стойки; по сути, она знала меня уже целых тридцать лет, с тех пор как гостиницей управляла еще ее матушка.
И вот мы стоим tête-à-tête[5], а хозяйка явно приняла нас за супружескую пару, которая когда-то, в незапамятные времена влюбленности, совершила путешествие к фьорду… Пару, что целую жизнь прожила вместе… Я попытался представить себе, увидеть все это… ведь мы оба, в приступе острой ностальгии, оказались среди декораций нашего юношеского приключения. Мы, само собой, не могли после завтрака не выйти на веранду; как люди, подвластные веяниям времени, мы оба бросили курить, так что только курева не хватало… Но посмотреть на пунцовый бук, на фьорд и горы было необходимо. Ведь в те времена мы этого не избегали…
В гостинице были новая стойка регистрации и новое кафе. Но деревья, фьорд и горы оставались прежними. Мебель в комнате с камином, картины на стенах, и даже бильярдный стол стоял точь-в-точь как раньше, и старое пианино вряд ли кто-нибудь настраивал. Ты играла на нем пьесы Дебюсси и ноктюрны Шопена. Никогда не забуду, как постояльцы гостиницы собирались вокруг пианино и щедро одаривали тебя аплодисментами.
Тридцать лет миновало, но время словно остановилось…
Теперь я стараюсь забыть то единственное, что действительно изменилось. Новыми были туннели! Мы въехали туда на лодке и на лодке оттуда выплыли. Другого выхода из туннеля не было.
Помнишь, как успокоило нас известие о том, что пришел последний паром? Так что поездка в поселок оказалась возможной, в нашем распоряжении были остаток вечера, ночь и следующее утро! Пока в полдень не выйдет из фьорда в море паром с новыми пассажирами. «Беспощадное время!» — говорили мы. Будь это сегодня, мы, пожалуй, весь вечер сидели бы на веранде и разглядывали выезжающие из туннеля автомобили. Все ли они покатят дальше, на запад, или один из них свернет у музея и подъедет к гостинице, чтобы забрать нас… чтобы забрать нас на хранение…
Вообще-то я забыл, как мы присматривали за дочками хозяйки, я помню не все, что было.
Я согласен удалять письма сразу же по прочтении — хотя бы потому, что на диске слишком много всего скапливается. Время от времени полезно освобождаться от мыслей и ассоциаций. В наши дни слишком много слов хранится в Интернете, в электронной памяти, на дисках. Итак, я стер посланное тобой письмо и сел поудобнее, чтобы ответить. Впрочем, у этого решения есть свои недостатки — я лишился возможности перечитывать твои письма. Придется вспоминать.
Ты намекаешь на то, что за нашей поразительной встречей на балконе стоят некие сверхъестественные силы. Когда речь идет о подобных вопросах, я надеюсь на твою особую чуткость — я собираюсь высказаться так же откровенно, как в тот раз. Для меня такого рода встречи — случайные происшествия, за которыми не скрывается ни чей-либо умысел, ни воля провидения. Это всего лишь случайность, тут нет ничего знаменательного. Вспомни все те дни, когда мы ничего подобного не переживаем.
