О Тёмине вообще ходят легенды. Рассказывают, например, что когда ему мешали сфотографировать подписание Акта о безоговорочной капитуляции Японии на американском крейсере «Миссури» в 1945 году, он сумел залезть внутрь пушки главного калибра этого крейсера и оттуда всё-таки сфотографировал всю эту церемонию.
Моя нерасторопность разозлила Аджубея. Он сел читать все мои три куска, и окончательно рассвирепел. Не знаю уж почему, но его возмутил самый первый абзац, где я писал, что человек, впервые попавший на подводную лодку, ощущает себя тараканом, забравшимся в будильник. Он читал этот абзац на планёрке и громко негодовал (благо меня там не было), а потом приказал из трёх кусков моих сочинений сделать один и поставить в номер. Я очень расстроился и не понимал, почему его, собственно, так возмутил мой «таракан». Михвас зашёл к Главному, когда тот немного поостыл, и «отбил» ещё один кусок, которые и напечатали за неделю до Нового года.
Насчёт «таракана» — вопрос дискуссионный, но в остальном, кок я теперь понимаю, Аджубей был абсолютно прав: «выстреливать» надо было одним куском и раньше всех!
* * *
Запись беседы с подполковником медицинской службы Вазгеном Саркисовичем Карапетяном.
(Публикуется с сокращениями)
В октябре — декабре 1941 года наш отдельный стрелковый батальон 178 оперативных войск НКВД был переброшен из Ленкорани в горный район Дагестана. Мы находились примерно в 30 км от Буйнакска. Местность горная, горы до 1,5 км и более. Холодно, глубокий снег.
Однажды представители НКВД попросили меня кок военврача осмотреть пойманного в горах человека. Требовалось установить, не является ли этот странный человек замаскированным диверсантом. Он был пойман сотрудниками НКВД, местные жители в этом не участвовали.
Мы вошли в сарай вместе с 2–3 сотрудниками НКВД. На вопрос, почему я должен осматривать человека в холодном сарае, а не в комнате, мне сказали, что в тёплом помещении он не может находиться: сильно потеет. Человек, которого я увидел, как сейчас стоит перед моими глазами. Мужчина, голый, босой, все его формы были человеческими. На груди, спине и на плечах тело было покрыто пушистыми тёмно-коричневыми (все местные жители — черноволосые) волосами. Эта шерсть длиной 2–3 см напоминала медвежью. Ниже груди — более тонкая и нежная. Ладони и подошвы ног — без волос. На голове волосы длинные, до плеч, очень жёсткие на ощупь, закрывают лицо и глаза. Бороды и усов не было. Человек стоял совершенно прямо, опустив руки. Рост — порядка 180 см. Весь очень крупный, широкоплечий, мускулистый, значительно крупнее местных жителей.
Каких-либо обезьяньих черт в лице я не заметил. Цвет лица — необычайно тёмный, всё лицо покрыто лёгкими волосами. Очень густые брови. Глубоко сидящие глаза, тёмные, зрачки расширены. Взгляд — ничего не говорящий, пустой, чисто животный взгляд, да и в общем он производил впечатление животного: смотрел в одну точку, редко моргая и не проявляя никакой агрессивности.
Как выяснилось, за время пребывания в плену человек этот не принимал никакой пищи и питья, ничего не просил, вообще не говорил. При мне снова ему давали воду и хлеб, протянули руку — никакой реакции не последовало. Когда я дёргал его за волосы, он только чаще моргал. Когда его толкали, делал несколько шагов и снова останавливался, издавая при этом слабые мычащие звуки. Мне запомнился обильный педикулёз на груди, шее и на лице. Целые цепочки вшей находились у него на бровях и вокруг рта. Вши эти не могут быть отнесены ни к одному из трёх видов вшей, встречающихся на человеке. Они были ближе к платяным вшам, но необычайно крупного размера.
Должен сказать, что никакой мысли о природе этого существа тогда у меня не возникало. Я был приглашён для ответа на вопрос: нет ли здесь маскировки? Я сказал, что это не замаскированный человек, но какой-то дикий. Затем я вернулся в свою часть и никогда больше не получал каких-либо сведений о судьбе этого существа.
20 ноября 1958 г.
Записал проф. Б. Поршнев
Резолюция на записке:
«т. Голованову. На редколлегию. А. Аджубей.»
