На «великом входе», когда через северные врата в Царские Врата алтаря вносятся Священные Сосуды, пастырь знает, что знаменует собою Христа, идущего на вольную казнь, страдание и смерть за род человеческий. Священник затворяет Царские Врата, переживая смерть Христову и положение Его Тела во гроб.
Дальнейшее течение канона Евхаристии — это соучастие священника вкупе со всеми Небесными Силами в страшном и непостижимом уму Таинстве Претворения хлеба и вина в истинные Тело и Кровь Христовы. Страх и трепет в сложном взаимосмешении владеют здесь душой священника и всего молящегося народа. Теперь пастырь переживает и крестные Муки и смерть Его и Воскресение из мертвых! Все это обозначается определенными действиями, плохо видимыми (или совсем невидимыми) народом, так как Царские Врата закрыты, хотя завеса отдернута, и молитвами, которых также не слышит никто, кроме служащих в алтаре. Но то, что происходит там, чувствуют, знают и понимают все верующие.
Тайно засвидетельствовав Богу в молитве, что данная бескровная служба приносится Ему для спасения верующих, хотящих причаститься, а также — в честь и память всех святых, то есть всей Небесной Церкви, священник уже громогласно свидетельствует, что изрядно, то есть прежде всего и более всего она приносится о Пресвятой, Пречистой Богородице... А хор обычно отвечает на это пением, прославляющим Ее как высшую всех созданий не только земных, но и небесных!
Когда наступает момент причащения священника, завеса вновь задергивается, и священник становится соучастником Тайной Вечери, происходившей некогда скрытно от всего міра. Теперь он снова, как один из апостолов, и в то же время тот же самый, данный, грешный и недостойный человек. Особенное самоотвержение, особая открытость перед Богом, прямота и молчание всяких мыслей требуется в этот момент от священника. Малейшее отклонение в душе отвлекает от Христа, размывает ясное духовное видение и чувствование Его Личного присутствия в Святых Дарах, оскорбляет самую интимность близкого духовного общения с Богом, может удалить от священника и благодать Духа Святого.
Но если все прошло благополучно, ничто не помешало, и все внимание сердца и ума было со Христом, какая радость — тихая, но глубочайшая и таящая в себе невыразимую силу, радость наполняет душу священника! Радужным спектром чувств, выражаемых этим общим словом — радость, окрашена уже вся остальная часть Богослужения.
Священник причащает людей, погружает в Кровь Христову хлебные частицы, вынутые за всех живых и умерших членов Церкви, за город, или село, где служит он, за всю страну, за весь мір!... Благословляя Бога, священник затем благословляет Святой Чашей с Дарами весь народ и переносит Св. Сосуды с престола на жертвенник. Это означает и знаменует собой Вознесение Господа Христа на Небо. И этому духовно как бы соучаствует служитель Тайн Божиих.
Таким образом, в течение одной службы Божественной Литургии (мы имели ввиду чинопоследования чаще всего совершаемых Литургий св. Иоанна Златоуста и св. Василия Великого), которая длится в будни полтора-два часа, а в воскресные и праздничные дни часа три, священник охватывает мысленным взором и сопереживает всю историю человечества, от сотворения міра до наших дней, и до полного открытия Царства Небесного. Священник также переживает в этой службе и личную встречу со Христом, момент теснейшего и таинственнейшего Богообщения в Причастии Святых Тайн, ощущает и переживает свою Пятидесятницу и нескоро «отходит» от службы...
Необходимость совлекать с себя ризы — символы Божественных одежд, снова входить в мір, в обыденную повседневность могла бы быть невыносимой для священника, если бы не свет Божий, продолжающий освящать душу и показывающий в обычном — необычное, в бессмысленном — премудрое. «Свет во тьме светит, и тьма не объяла его». Так светит священнику свет, полученный им в служении Таинства Евхаристии, и усиливается по мере того, как приближается следующее служение Литургии. Так, практически вся жизнь благоговейного пастыря, — служебная, церковно-общественная, личная, и все, что он здесь делает, говорит, чувствует, думает — часто воспринимается как промежуток между двумя Литургиями, прошлой и грядущей...
