Четыре радиофицированные машины остановились за фургоном спецназа, и полицейские в форме столпились около своего командира. Тэлли услышал, как изменился шум двигателей вертолетов, они занимали новые позиции, чтобы запечатлеть прибытие людей шерифа. Если Руни смотрит телевизор, его напряжение должно достигнуть предельного уровня. В такие моменты вероятность того, что объект может запаниковать и сделать что-нибудь непредвиденное, чрезвычайно высока.
Из-за руля выбрался высокий стройный офицер-афроамериканец, с другой стороны появился блондин с редеющими волосами.
Тэлли протянул руку.
— Джефф Тэлли. Я тут главный. Вы командир группы?
Высокий мужчина спокойно улыбнулся.
— Уилл Мэддокс. Я старший переговорщик. Это Чак Эллисон, мой помощник. Командиром у нас капитан Мартин. Она в фургоне.
Тэлли пожал им руки, и Эллисон ему подмигнул.
— Она любит ездить в фургоне, а не с нами, переговорщиками.
— Чак!
Эллисон напустил на себя невинный вид.
— А что я сказал?
Ситуация на улице коренным образом изменилась. Тэлли до прибытия людей шерифа чувствовал себя так, будто он болтается над пропастью, удерживаясь лишь кончиками пальцев, но сейчас военная мощь полицейской машины воцарилась в «Поместье Йорк». Сияющий белый свет залил все вокруг, осветив место действия. Все трое одновременно подняли руки, защищая от него глаза. Различные группы, занимающие свои места, вселяли уверенность, и Тэлли больше не чувствовал себя в одиночестве. Через несколько минут Уилл Мэддокс снимет с него ответственность за чужие жизни.
— Мистер Мэддокс, как же я рад видеть вас здесь, — сказал он.
— Уилл. Мистер Мэддокс — это моя жена.
Эллисон громко рассмеялся.
Мэддокс рассеянно улыбнулся собственной дежурной шутке и взглянул на въезд в переулок.
— Перегорожен?
— В конце. Два человека у въезда, три — на территории по обе стороны, еще троих я поставил за задней стеной на Фландерс-роуд. Два человека стоят у входа в «Йорк», и троих я отправил к репортерам. К ним неплохо было бы добавить еще людей, иначе журналисты скоро начнут просачиваться на территорию комплекса.
— Расскажите все это капитану, а вот я хотел бы прояснить с вами парочку вопросов, прежде чем мы приступим к делу.
— Валяйте.
Тэлли прошел с ними к штабному фургону, чтобы отыскать капитана. По собственному опыту он знал, что Мэддокс и Эллисон захотят, чтобы он с точностью до малейших подробностей пересказал им свой разговор с Руни.
— Вы вступали в прямой контакт с объектами?
— Да. Только я.
— Хорошо. Заложникам угрожает опасность?
— Не думаю. В последний раз я разговаривал с Руни двадцать минут назад. Когда мы закончили, у него появилась надежда, что он сможет избежать обвинения в убийстве Кима и покушении на полицейского. Полагаю, вам это известно?
По дороге сюда группа шерифа получила отчет обо всем, что здесь происходило, включая организацию оцепления. Мэддокс сказал, что они слышали его, но в общих чертах.
— Хорошо. Выяснилось, что у Кима был пистолет и в полицейского стрелял не только Руни. В результате наших переговоров он думает, что опытный адвокат сумеет договориться с судом по поводу обоих обвинений.
— Он выдвигал какие-нибудь требования?
Тэлли рассказал, что Руни потребовал отодвинуть оцепление, и о сделке, которую они с ним заключили, — имена заложников в ответ на согласие пойти ему навстречу. Первая уступка всегда самая трудная, и то, как она получена, может определить весь ход дальнейших переговоров.
Мэддокс разговаривал, засунув руки в карманы, на лице у него застыло задумчивое и понимающее выражение.
— Отличная работа, шеф. Судя по всему, дела у нас очень даже ничего. Вы служили в лос-анджелесском спецназе?
Тэлли внимательно посмотрел на него.
— Да. Мы встречались?
— Я служил в полицейском управлении Лос-Анджелеса перед тем, как перейти в департамент шерифа. Получается, что мы там работали примерно в одно и то же время. Когда мы получили сегодня вызов, ваше имя показалось мне знакомым. Тэлли… Это ведь вы были тогда в детском саду?
Тэлли всякий раз испытывал смущение, когда речь заходила о том случае.
— Это было очень давно.
— Потрясающая история. Не думаю, что мне бы хватило характера.
