— Вчера вечером ко мне приходил Тедди.
— Что ему было нужно?! — воскликнул Ричард, и в его глазах вспыхнула плохо скрываемая ярость.
— А ты как думаешь? Он хотел отделаться от отцовства.
— У него ничего не выйдет, Одри, не волнуйся.
— Я больше не волнуюсь об этом. Я сказала ему, что не имею к нему претензий.
Ричард едва не подскочил.
— Что?!
— Ричард, Тедди наотрез отказывается признать, что ребенок от него. Он позволил себе грубые намеки на мою возможную неверность. — Увидев, как изменилось лицо Ричарда при этих словах, Одри моментально поверила в то, что он мог ударить или даже избить Тедди. — Но для тебя это не новость, не так ли? Тебе Тедди говорил обо мне то же самое?
— Мистер Уильямс соблаговолил нанести мне вчера визит, — сухо сказал Ричард. — Позволь мне не пересказывать тебе подробности нашей беседы.
Деликатность Ричарда тронула Одри.
— Не беспокойся, Ричард, Тедди больше не сможет причинить мне боль. Я никогда не любила его. Я пыталась полюбить, потому что была ему нужна — так я, во всяком случае, думала. — Она грустно улыбнулась. — Я никогда не любила его на самом деле, но поняла это только сейчас. Я заключила с ним сделку: он отказывается от всех прав на ребенка, а я взамен отказываюсь от каких-либо претензий к нему. Таким образом, я навсегда изгоняю его из своей жизни.
Ричард еще обдумывал ответ, когда Одри внезапно почувствовала себя плохо. Лоб покрылся испариной, низ живота пронзила резкая боль, словно по нему полоснули ножом. Сердце заколотилось так сильно, словно Одри выпила литр крепкого кофе.
Одри с трудом выбралась из кресла и сказала как можно спокойнее:
— Мне пора идти, Ричард.
— А как же завтрак? — спросил он, кивая в сторону принесенной Одри сумки.
Одри покачала головой.
— Извини, но тебе придется съесть все это в одиночестве. Мой желудок просто взбесился, и вообще я чувствую себя как-то странно.
Ричард бросил на нее тревожный взгляд.
— Я отвезу тебя домой.
— Да, если можно.
Одри и не подумала отказываться. Она подошла к двери, и новая боль прошила ее тело. Одри, согнувшись пополам, привалилась к стене.
— Что с тобой? — Ричард не на шутку встревожился. — Ты…
— Этого не может быть, — прошептала Одри, не слушая его. — Этого просто не может быть. Ричард, — она подняла на него испуганные глаза, — у меня, кажется, открылось кровотечение.
— Что?! — В голосе Ричарда теперь звучала настоящая паника. — Что это значит?
— Это значит, что я теряю ребенка! — в отчаянии воскликнула Одри, держась за стену.
— Я срочно отвезу тебя в больницу!
— Боюсь, что уже поздно.
Ричард бросился к ней, подхватил на руки и отнес в спальню.
— О, Ричард, — испугалась Одри, — я же испачкаю тебе всю постель.
— Тебе сейчас не об этом надо думать! Держись, я звоню в «скорую»! — Ричард выбежал из комнаты.
— Они обещали скоро быть, — вернувшись, сказал он, глядя на стонущую Одри испуганными глазами. — Подожди немного.
— Я бы подождала… — От нового приступа боли Одри застонала и сильно сжала руку Ричарда. — Я стараюсь быть смелой, но у меня ничего не получается! Я боюсь.
— Одри, милая, ты самая отважная женщина из всех, что я знаю, — ласково сказал Ричард, борясь с собственным страхом. — Я с тобой, я помогу тебе.
Звук голоса Ричарда придал Одри сил. В какой-то момент, когда боль, похоже, вот-вот должна была поглотить ее с головой, Одри вновь услышала голос Ричарда:
— Я люблю тебя, Одри. Ты выдержишь. Выдержишь, потому что я люблю тебя.
На губах Одри заиграла вымученная, но счастливая улыбка. Ричард сказал, что любит ее! Одри хотела что-то ответить, но потеряла сознание.
Ричарда вновь охватила паника. Ребенок! А что, если у Одри действительно откроется кровотечение и она потеряет ребенка?! Вдалеке послышался вой сирены — это наверняка едет машина «скорой помощи». Господи, только бы помощь поспела вовремя!
Ричард почувствовал некстати появившуюся дрожь в руках. Усилием воли заставив себя успокоиться, он склонился над женщиной, которую любил и которой он сейчас был нужен, как никогда.
Рука Одри все еще была в его руке, и Ричард понял: он ни за что в жизни не отпустит ее в Шотландию, никуда не отпустит ее от себя. Я люблю эту женщину, сказал он себе, я люблю этого ребенка. Это наш ребенок — мой и Одри. Сколько же времени потребовалось, чтобы я понял это! Понял то, что моя сестра увидела почти сразу же.
