Первый месяц он боялся возмездия особенно, но это не значит, что по прошествии тридцати дней прошел и страх. Нет, страх остался, просто ко всему ведь привыкаешь, и к этому можно привыкнуть.
Денег у него было много — достаточно, чтобы провести так, по меньшей мере, полгода. Так — это вылезая из подполья только чтобы поесть и позвонить. Но времени, проведенного наедине с собой, хватило на то, чтоб Дима понял многое, в том числе и то, что прятаться ему предстоит не полгода. Самарский не забудет. Ни его, ни его предательства. Будет искать, рыть землю, перевернет вверх дном весь Мадрид, если это понадобится, а когда найдет… Вот тут Дима не был уверен, что будет после их встречи. Он пошел по отношению к другу на крайность — готов был отобрать самое дорогое, но готов ли Самарский сделать то же? У Димы не было чего‑то, дороже собственной жизни. Готов Самарский его убить? Ермолов предпочитал об этом не думать. Куда важней было решить — как отсрочить момент их встречи.
Нельзя сказать, что он искал, скорей нашли его. Нет, он не размещал CV на сайтах поиска работы, Димы Ермолова ведь больше не должно было существовать. Вряд ли он сошел бы за Мигеля, да и Хуан из него такой себе, а вот эмигрант из Беларуси — Михаил — другое дело. Со своим новым именем Ермолов себя не ассоциировал, это было не нужно. В тех кругах, в которых он оказался — конспирацию чтили все, а обращались друг к другу вовсе не по именам.
Чем может заниматься когда‑то бизнесмен, а потом практически совершивший побег преступник? Явно не строить дома. Работу Дима нашел в той же «отрасли», что помогла ему когда‑то превратиться в Михаила.
Как проворачиваются дела с поддельными документами, Ермолов знал достаточно поверхностно. Когда‑то и сам прибегал к подобным услугам, еще в Киеве, но то было мелочью, скорей баловством. А тут, как оказалось, это бизнес. Неплохой бизнес, в котором нашлось место и для него. Не самое хлебное, не самое безопасное, зато дающее возможность обзавестись связями и уверенностью — если когда‑то его начнут разыскивать — он тут же узнает, сарафанное радио среди подобных ему работает отменно, с возможностью получать информацию, как из полиции, так и из других подобных «бизнесов» — бродяжничество, наркоторговля, карманничество, поддельные документы — ведь это все налаженные механизмы, структурированные пирамиды, находясь в которых чувствуешь себя их частью.
Год Дима провел в Мадриде, налаживая контакты, прощупывая почву, копя знакомства и стоя планы. Хотя план был прост — двигаться дальше, оседать глубже, становиться на ноги более устойчиво. Судьба в этом способствовала — из практически шестерки, мальчика на побегушках, на которого полетят все шишки, в случае чего, Дима превознесся в ряды середняков, поднявшись на несколько ступеней пирамиды, а потом…
Ему поступило неожиданное, но очень заманчивое предложение. Если когда‑то он бы еще думал, взвешивал, сомневался, стоит ли рисковать, то теперь решение пришло само — он согласился сменить профиль. Новая «работа» требовала переезда, что Диму нисколько не смутило — сматывать было давно пора, до него наконец дошли слухи, что кто‑то ненастойчиво, но ищет блондина — Диму.
Так он оказался в Португалии, а потом и по ту сторону океана. В таких местах, в которых не рады были туристам, где лучше не светить своим телефоном, а за пазухой желательно всегда носить нож. Но и на этот счет страха у Димы не было. А что самое странное — в какой‑то момент он понял, что не боится больше и того, что его найдут. Ну найдут, и что? Разборки с ним — это больше не месть бывшему другу, это встревание в бизнес, грязный бизнес, который Самарскому не по зубам. Тот любит честность. Даже от похищения долго отказывался. Придурок.
Честный придурок. С каждым днем Дима все яснее понимал, насколько они разные. Насколько Самарский далек от того, чем занимается Дима и насколько его прежняя жизнь напоминает детский сад по сравнению с тем, во что она превратилась сейчас. Но он не жалел. Иногда скучал, по Снеже, конечно, по беззаботности, которую иногда себе позволял, по родному языку и знакомым лицам, но не жалел.
