Разумеется, член общины, поступающий на царскую службу и принимающий от царя ее обеспечение, не переставал от этого быть "авилумом" (ведь он сохранял членство в общине и общинный участок); точно так же мушкенум, добившийся членства в общине, по-видимому, становился авилумом, что не мешало ему по-прежнему нести повинность за сохраняемое им держание от царя. Подавляющее большинство держателей наиболее высокообеспечиваемых "ильков" всегда были или становились авилумами.
В отличие от "авилумов", "мушкенумы" не были наделены автономным самоуправлением и их жизнь в широких пределах регулировалась администрацией (значительная часть которой из мушкенумов и состояла). Земледельцев-мушкенумов, например, могли произвольно перебрасывать с участка на участок. Социально мушкенумы считались менее значимы, чем авилумы: их достоинство и неприкосновенность расцениваются в ЗХ существенно дешевле (ст.196 слл.), Однако имущество мушкенумов охраняется, наоборот, строже (ст.8, 15-16), аналогично имуществу дворца или храма (храмы при Хаммурапи были государственными учреждениями, а их хозяйства - автономными частями государственного хозяйства) - поскольку имущество мушкенума и является частью государственного имущества, выданного ему в обеспечение. Даже за развод мушкенум платит меньше авилума (ст.140), а рабы мушкенумов получают определенные привилегии (ст.176) наряду с рабами самого царя.
Существенный интерес представляет количество земли, выдаваемое царем в обеспечение того или иного "илька": за исполнение обязанностей жрицы храмовой блудницы, тамкара (торгового агента), крупного чиновника или особо квалифицированного ремесленника выдавали 12-75 га, за военную службу и ремесленные работы средней категории - 9-12 га, за уплату доли урожая, выпас скота и наименее квалифицированный ремесленный труд - единицы га. Жрецы-мужчины вообще получали не землю, а только жалованье.
Третье сословие - "вардумы" ("рабы") составляли люди, имевшие хозяев лиц, правомочных произвольно распоряжаться их временем и рабочей силой, а по-видимому, и жизнью (невольно причиненная смерть или умышленное телесное повреждение раба расценивались не как покушение на человека, но лишь как порча или уничтожение чужой собственности и, соответственно, требовали лишь имущественного возмещения, ср.ст.196-199, 213-214, 218-219. Итак, рабы считались имуществом, так что их хозяева могли, очевидно, расправляться с ними как угодно), а также свободно отчуждать это право. Менее ясен имущественный статус рабов. Тяжкие кары полагались за укрывательство раба и пособничество ему в уклонении от рабства (ст.15-20, 226-227; из этих статей, впрочем, видно, что у беглого раба часто находилось достаточно помощников, возможно, и небескорыстных). Специальным жестоким наказаниям со стороны государства подвергается раб, посмевший без основания оспорить авторитет и власть хозяина или ударить свободного (ст.205, 282). По ЗХ известны рабы частных лиц (мушкенумов и авилумов) и учреждений государства ("дворца") и храмов. Статус раба носил наследственный характер (исключая детей раба от свободной, ст.75). "Авилумы" по закону могли становиться рабами только на время. Положение рабов государственных учреждений и мушкенумов регулировалось государством и было, возможно, привилегированным (они могли иметь семью); в отношения "авилумов" со своими рабами государство не вмешивалось, и оно известно гораздо хуже.
Подавляющее большинство рабов являлось домашними рабами. Отдача рабов в найм, судя по документам, практиковалась крайне редко. Раб царя или "царского человека", взявший в жены свободную, мог иметь собственную недвижимость, по его смерти, впрочем, отходившую к господину (ст.176). Не исключено, что имущество любого вида мог иметь и всякий раб; в таком случае оно, очевидно, считалось бы его неотъемлемым придатком, не могла бы отчуждаться им, в том числе по завещанию (ЗХ ничего не говорят о наследовании мушкенумов и вардумов, кроме ст.176), а после его смерти доставалась бы, опять-таки, господину. Более вероятно, однако, что своего имущества у рабов, исключая мужей свободных женщин, не было вовсе.
