Молча прижав ее к себе, он снимает узорную ленту с ее головы, распуская волосы. И, взглянув ей в лицо, усмехается в ответ на ее слова.
— Странные у вас поверья! Все знают, что мак посвящен богине плодородия, ведь он растет среди хлебных полей. И обильно цветет к богатому урожаю…
В левом дальнем углу, вдалеке от дороги, над почти невидимым холмом, лишенным памятного знака, склонились два старых дерева. И под сводом их оголенных ветвей она зажигает свечу.
— Поклон месту сему, что есть дверь, нынче отворенная.
Как всегда, вначале нужно плеснуть на землю вина. А хлеб разломить надвое и половину покрошить птицам. Их тоже следует уважить, ведь они — проводники между двумя мирами…
На безвестном холме, в круге из девяти медных монет, она кладет белый хлеб и ставит бокал красного вина, густого, как кровь.
— Поклон вам, хозяева места сего, души, смертью омытые. Тропою своей придите через землю сию. Примите дар мой и не отвергните.
Бычье сердце, истекшее черной кровью, лежит чуть поодаль.
— Верный и вечный страж, трехглавый пес, в чьих глазах горит пламя ярости молодой земли, Цербер, жертвую тебе!
Расстелен черный шелковый платок. На нем открытая бутыль вина и спелый гранат, полный кроваво-красных зерен.
— Яства эти — пища Стражам, жертва моя — в дар Владыкам, слова мои — ключ к Вратам.
На землю, орошенную вином, падают густые красные капли. Острым ножом с черной рукоятью и стальным лезвием, на котором ее кровь, она чертит на земле знак. И вонзает нож в землю у корней старого дерева.
— Отверзнитесь, земной твердыни уста. Услышьте слова мои, боги подземного царства. Ибо вхожу я в вашу обитель с радостью — быть мертвой среди живых и живой среди мертвых.
Кровь, что тело питала и силы хранила, жертвую тебе,
о великая мать Геката, покровительница ночных видений, госпожа трех дорог!
Семенами граната, что говорят об Аиде, льются слова, —
услышь мой зов, подруга и возлюбленная тьмы.
О ты, дарующая свет разума и ввергающая во мрак безумия,
идущая в ночи, неодолимая, связующая два мира!
Я призываю тебя законом боли земной.
Во имя бессмертия твоего, во славу древних богов,
склони взор свой на меня и прими мою жертву.
Заклинаю тебя властью печати и ключей,
отданных тебе сегодня, когда Луна вошла в круг свой!
Словами боли заклинаю тебя и молю —
дай мне встретиться с тем, кого я люблю больше жизни,
с тем, кому принесла клятву верности перед лицом твоим…
Сгущаются сумерки, все застыло вокруг. Молчание, как натянутая струна. И неслышно, как дождь, льется на землю красная влага, которой вспоена эта земля от начала времен.
Кровь, что тело питала и силы хранила, жертвую тебе, великий Орк,
могущественный царь теней, властелин страны, откуда нет возврата!
Да пребудешь ты вечно, да не забудут тебя люди вовек.
О ты, кто ведает загробной участью смертных, ты, познавший все тропы безвременья!
Я призываю тебя законом боли земной.
Во имя твоей безграничной власти во тьме,
во имя вечного покоя твоей обители и нерушимых границ ее,
склони взор свой на меня и прими мою жертву.
Заклинаю тебя именем престола твоего, и легионами слуг твоих,
и душами тех, чьи имена в книгах мертвых чтимы,
и Землею, хранящей прах первых из первых!
Словами боли заклинаю тебя и молю —
дай мне встретиться с тем, кого я люблю больше жизни,
с тем, кому принесла клятву верности перед лицом твоим.
Как всегда, ее голос замер в тиши. И только голос невидимой птицы отозвался в ответ.
Как всегда, она оглянулась, выходя за ворота. Дорога, пройденная ею из конца в конец, стрелой уходила ввысь, прямая и светлая, как обелиск — один на всех.
Жизнь и смерть — всего лишь два мгновенья,
бесконечна только наша боль.
…Я вернусь к тебе дождем,
утренней метелью за окном,
серебро горстями брошу я к ногам твоим…
Пока она добралась до остановки, пока ждала автобуса, уже почти совсем стемнело. Как обычно в это время, вокруг ни души: места здесь глухие… Но она не привыкла опасаться пустынных мест. Ей всегда лучше в одиночестве. А особенно сейчас, когда все вокруг неожиданно напомнило другой вечер, бывший очень давно. Тогда так же плыли над землей лиловые сумерки, над горизонтом бледно светилась в дымке гаснущая полоса зари, и было слышно, как с деревьев падают капли. «Я не боюсь ходить одна»…
