Иван недоуменно поднял кинжал. Тот стал как будто чуть тяжелее, и вроде бы более объемной показалась чёрная рукоять. Да и клинок… Чёрт его знает, но вроде бы он стал немного длиннее.
– Значит, кровушку пьем? – спросил Иван.
Странный предмет снова ничего не ответил.
– Вот так у честных дембелей начинает ехать крыша, – пробормотал Иван себе под нос. – Ну, если ты такой кровожадный, придется тебя взять с собой. Только что ж придумать, чтобы не резаться?
Он немного подумал, потом вытащил из комода прыжковый солдатский ремень, привезенный из армии, отмахнул кинжалом кусок кожаной полосы, разрезал ее надвое вдоль, обложил клинок кусками кожи с двух сторон и скрутил получившуюся конструкцию изолентой. Получились ножны. Примитивные, но надежные.
Иван вытащил кинжал из кожаного чехла, вложил обратно. Нормально. Клинок входит-выходит легко, но в то же время не вываливается. То что нужно.
– Ну вот и ладушки, – удовлетворенно хмыкнул Иван. – Теперь хозяина полосовать не будешь.
После чего аккуратно засунул ножны вместе с кинжалом за голенище армейского берца, накинул куртку и вышел из квартиры.
* * *
Знакомый платный туалет заметно преобразился по сравнению с прошлым разом. Похоже, пельменную перекупил новый хозяин, и расширившийся храм пищеварения поглотил отраду страждущих прохожих. Хрестоматийные «Мэ» и «Жо» были закрашены свежей краской, а над новой шикарной дверью переливалась всеми цветами радуги неоновая надпись «Ресторан „У Артура“».
– Лихо, – хмыкнул Иван. – Быстро нынче в столице бизнес делается.
На двери висела табличка «Закрыто».
– Понятно, – сказал Иван и медленно пошел вдоль стены, обходя с торца двухэтажное здание.
За рестораном расположилась существенных размеров помойка, огороженная по периметру дырявой сеткой. Иван нашел дырку побольше, огляделся по сторонам и шустро пролез в нее, умудрившись не зацепиться курткой за колючие края.
Тощий помоечный пес повернул к Ивану скуластую харю и угрожающе зарычал.
– Тихо, мужик, тихо, только не ори, ладно? – прошептал Иван псу. – Я тут по своим делам и сейчас уже сваливаю. Не шуми, ладно?
Пес перестал рычать, подумал, прикинул что к чему, потом отвернулся и снова занялся селедочной головой.
«Спасибо, земляк, не выдал вражьей силе», – мысленно поблагодарил собаку Иван.
Балансируя на неустойчивых ребрах разбитых ящиков, он подошел к стене, нашел место почище, тихо приземлился, нагнулся и осторожно заглянул в окошко полуподвала.
То, что раньше сверкало кафелем, теперь было отделано вагонкой. Исчезли кабинки и писсуары, вместо них стояли столики, украшенные подсвечниками, корячились гнутыми ножками стулья с высокими резными спинками, сделанные «под старину». Во всю стену раскинулась блестящая лаком деревянная – под стать интерьеру – стойка бара с трясущимся армянином за ней. К одному из стульев была привязана знакомая Ивану курносая девчонка. Около неё стоял рослый, плечистый парень и то ли расстегивал, то ли застегивал штаны. Еще двое уже знакомых Ивану молодых наркоманов сидели за столами, время от времени поглядывая на дверь ресторана. У одного на коленях лежал короткий автомат.
Иван услышал, как плечистый проговорил почти ласково:
– Не надо выпендриваться, солнышко, открой ротик… Вот так, хорошо. Прополоскала? Умница. Больше блевать не будешь? Ну и правильно. Лучше давай договоримся по-хорошему. Возьмешь в ротик как следует – и все будет пучком. А то ведь придется зубки выбивать.
– Ребята, отпустите девушку, – подал голос армянин из-за стойки.
– Хорошо, мы ее отпустим, – ответил плечистый. – Только ты сядешь на ее место. Что баба, что мужик – какая за щеку разница?
Наркоманы хором заржали. Иван не стал дожидаться, пока те досмеются, саданул берцем по стеклу, выхватил гранату и, не выдёргивая чеки, швырнул её в помещение.
– Ой, бля, ложись!!!
Парень с автоматом слетел со стула и упал на пол, закрыв голову руками. Плечистый со спущенными штанами шлепнулся на живот и шустро заполз под стол.
Иван просунул ноги в окно и, распарывая куртку и раня тело острыми краями разбитого стекла, скользнул в помещение.
Третий парень так и не встал со стула. Он был в шоке от страха и неожиданности и сидел не шевелясь, широко распахнутыми глазами глядя на и не думавшую взрываться гранату.
