…Наступила радужная пора перестройки. Были освобождены — правда, только по амнистии — политзаключенные времен «застоя». Но провозглашенное «новое мышление» туго доходило до голов блюстителей юстиции. Вплоть до распада Советского Союза реабилитированных можно было пересчитать по пальцам. Безуспешную попытку восстановить справедливость предпринял в то время и я. Главным пунктом моего приговора были «клеветнические» утверждения о существовании в Советском Союзе злоупотреблений психиатрией по политическим мотивам. Но во времена гласности об этой позорной практике писали выходящие миллионными тиражами газеты и журналы («Медицинская газета», «Комсомольская правда», «Огонек»). Более того, существование злоупотреблений психиатрией было официально признано советскими психиатрами, что вернуло советскую психиатрию во Всемирную психиатрическую ассоциацию (ВПА). Сама статья 190-1, по которой меня судили, была уже исключена из Уголовного кодекса. Все это я изложил в Надзорной жалобе, направленной в 90 г. в Прокуратуру РСФСР. Оттуда в декабре мне пришел ответ: «Осуждение Вас Мосгорсудом является правильным. (…) Оснований для опротестования приговора не найдено». Только спустя год, после принятия в октябре 91 г. Верховным Советом России «Закона о реабилитации жертв политических репрессий», я (в числе многих своих сотоварищей) был, наконец, реабилитирован.
Итак, правда восторжествовала? Увы, путаница в головах сохранилась и в нынешнее время. Все чаще с экранов TV приходится слышать (особенно из уст бывших работников чекистского ведомства): «Приговоры так называемым правозащитникам и диссидентам выносились в соответствии с действовавшими в те времена законами».
Неправда! Закон и в те времена мог карать лишь за клевету, т. е. за лживые измышления, выдаваемые за истину. За антисоветскую агитацию и пропаганду, т. е. за действия, имеющие цель подрыва или ослабления Советской власти. А не за правдивую информацию, не за повести или стихи, не за помощь узникам совести.
Но я охотно соглашусь, что приговоры диссидентам вполне соответствовали существовавшим в те времена во властных структурах и в КГБ понятиям. Которые были тогда выше закона.
Пока общество и власть не осознают различие между писаным законом и полублатными понятиями, не поймут и не усвоят, что только закон вправе вершить правосудие, до тех пор у нас не будет защиты от произвола, и мы напрасно будем искать справедливость в нашей стране.
Как раз сегодня, когда я дописывал эту маленькую статью, суд в Москве огласил приговор М. Ходорковскому и П. Лебедеву — по 9 лет лагеря каждому. Я следил за судом по газетам и TV и убежден, что на большие срока осуждены невиновные люди. Лично у меня нет сомнений, что процесс этот заказной, что за спинами прокурора и судей маячат первые лица государства.
Уверен, что рано или поздно это несправедливое и позорное для нашей юстиции дело будет пересмотрено. Вот только как скоро? И когда Ходорковский и Лебедев выйдут на свободу?
Хотелось бы, чтобы это произошло до истечения срока давности для привлечения к ответственности по статьям УК, карающим за преступления против правосудия.
А пока желаю жертвам Мещанского суда мужества, бодрости и здоровья. И — скорейшего освобождения.
31 мая 2005 г.
P.S. Вечером 2 июня на НТВ в программе В.Соловьева «К барьеру!» в телевизионной дуэли сошлись противники и сторонники Ходорковского. Обвинительный вердикт поддерживал М. Леонтьев, ему противостоял Б. Немцов.
Удивительно: оба оппонента соглашались, что суд был заказным, а приговор — политически мотивированным. Что Ходорковского осудили не за то, в чем его обвиняли, не за неуплату налогов или мошенничество, а за то, что кому-то «наверху» пришлись не по нраву его политические предпочтения и амбиции.
Только Леонтьев доказывал, что Ходорковского все равно следовало посадить «по государственным соображениям». А Немцов считал, что суд должен был вынести приговор, сообразуясь только с требованиями закона.
Но самое поразительное — результат опроса телезрителей. Голосовавшие по телефону большинством в 60 с чем-то тысяч (против 40) поддержали Леонтьева. То есть в очередной раз общественное мнение высказалось за «справедливость по понятиям».
