Но умирающий справился. Когда жуткая, нереальная боль захлестывает мозг, думать он может лишь об одном – чтобы эта боль прекратилась.
Послышался глухой хруст. Убийца улыбнулся губами, мгновенно ставшими вишнево-красными, и выплюнул в лицо Виктора свой откушенный язык.
Однако за мгновение до этого Савельев понял, что происходит, и свободной рукой ударил умирающего в край челюсти.
Окровавленный язык шлепнулся на пол салона, голова убийцы дернулась и безвольно повисла, после чего поток крови хлынул изо рта на грудь умирающего.
Вот только Виктор этого уже не видел. Распахнув дверь, он выскочил из машины и бегом ринулся по улице.
Он знал, куда бежать, и это было недалеко. В Японии очень мало свободного места для застройки, и, когда оно находится в престижном районе, нередко случается так, что резиденции заклятых врагов располагаются в шаговой доступности друг от друга…
Это был высоченный небоскреб – на первый взгляд деловой центр, один из многих, но по сути – настоящая крепость. В роскошном вестибюле за раздвижными стеновыми панелями скрывались пулеметные гнезда. Днища лифтов по нажатию специальной кнопки могли резко откидываться вниз, и пассажир падал в шахту раньше, чем успевал испугаться. В шахте же специальное механическое устройство тут же принимало в работу бездыханное тело: расчленяло, измельчало в сырую от крови пыль, после чего смывало в городскую канализацию.
Подобные устройства были не только в лифтах – их хватало по всему зданию: в полах, имеющих свойство разверзаться под ногами нежелательных посетителей, в стенах специальных комнат, которые мгновенно схлопывались, как только такой посетитель переступал порог, в потолках, столь же быстро опускающихся, дабы расплющить человека, словно муху, попавшую под мухобойку.
И, само собой, в здании была охрана. Не обычные секьюрити с пистолетами в кобурах, а безоружные с виду люди в деловых костюмах, умеющие убивать одним движением пальца, способного расколоть свежую двухдюймовую доску, выточенную из японского дуба. Впрочем, те люди знали десятки других способов отправить человека в лучший мир.
И Виктор знал об этом, однако сейчас он направлялся именно в это здание – резиденцию одного из самых могущественных в Японии кланов якудза Ямагути-гуми.
Это было равносильно самоубийству даже для такого специалиста, как Савельев, – тем более что члены этого клана по непонятной причине только что пытались убить его. Кланы Ямагути-гуми и Сумиёси-кай, к которому принадлежал Виктор, соперничали уже много веков, но сейчас между ними был мир – зыбкий, будто утренний туман, и настолько же временный. Однако Виктор не слышал о том, чтобы договор о мире перестал действовать, и потому он должен был выяснить, с какой это радости члены Ямагути-гуми ни с того ни с сего решили убить его прямо посреди улицы.
Он ожидал, что в вестибюле здания его попытаются убить или как минимум задержать, но охрана сделала вид, что его просто не существует. Странно…
Виктор вошел в лифт и нажал на кнопку с иероглифом, означающим пентхаус, самый верхний этаж небоскреба, куда простым смертным вход был строго воспрещен. Обычно эта кнопка банально не срабатывала, если кто-то нажимал на нее случайно, не введя специальный код посредством быстрого нажатия на остальные кнопки лифта.
Но не сегодня.
Лифт тронулся, набирая скорость. Савельев на всякий случай отошел к стене и коснулся кончиками пальцев холодного поручня, отлитого из желтого металла, очень похожего на золото. Если пол провалится под ногами, Виктор успеет схватиться за этот поручень, встать на него ногами и, выбив потолок, проникнуть на крышу лифтовой кабины. Если же потолок начнет опускаться, то придется оторвать от стены красивую металлическую деталь, и использовать ее как дубинку, чтоб проломить тот потолок, и…
Но кабина продолжала бесшумно нестись дальше вверх. Скорость подъема ощущалась лишь возникшим давлением в животе, да мелькали цифры на электронном табло, отсчитывая этажи – «36, 37, 38…».
Наконец лифт остановился, но никто, как ожидалось, не стал прочесывать кабину автоматными очередями. Двери кабины разошлись в стороны, и за ними никого не было. Интересно. Зачем тогда пытались убить на улице – и не пытаются здесь?
