Мамочка Ольга кивнула, но испепелила меня взглядом.
— Мама, я рассчитывала, что мы станем богаче и сможем…
Кучер открыл дверцу кареты. Мы прибыли в мой новый дом.
Мой сундучок отнесли по сумрачным коридором в гостевую спальню — богато обставленную, но донельзя мрачную. Горничная зажгла три канделябра, а толку все равно никакого — свет не помог. Она откинула покрывало на кровати и ушла.
Мне ужасно хотелось, чтобы Мэнди пришла и поцеловала меня на ночь, — жаль, она должна была приехать из нашего старого дома только завтра. Я осталась один на один со своими опасениями. Что со мной здесь сделают? Как мамочка Ольга накажет меня за отцовский обман? Скоро ли Хетти снова начнет мной помыкать?
Хетти, конечно, не заставила себя дожидаться. Первый приказ я получила уже на следующий день. Это было, когда лакей объявил, что к нам с визитом пришел Чар. Пришел он ко мне — однако Хетти приказала мне сидеть в своей комнате, а сама его принимала.
— Милая, ты мне помешаешь.
— Это ты мне мешаешь! Он пришел ко мне!
— Иди к себе, Элла. — Хетти погладила мамино ожерелье. — Принца я тоже беру себе.
Оказавшись в своей комнате, я затопала по полу — вдруг Чару станет интересно, что это за шум, и он придет посмотреть? Но пол и стены были очень толстые, и он ничего не услышал.
А потом Хетти сказала:
— Может, поначалу он и правда будет приходить к тебе, но со временем я его завоюю. Когда он прощался со мной, то сказал, что наш разговор навеки запечатлелся в его памяти.
На следующий день Чар снова пришел, и меня опять посадили под арест.
Половину времени, которое Чар пробыл у нас, я простояла под дверью своей комнаты — пыталась заставить себя выйти за порог и избавиться от проклятия. Вторую половину я простояла у окна, высматривая Чара. Уходя, он оросил взгляд на дом. Я было помахала, но Чар уже отвернулся.
В моей волшебной книге в день отъезда Чара в Айорту появился отрывок из его дневника. Чар меня видел.
Элла меня избегает. Я дважды навещал ее, но мне сказали — она уехала с визитами. Оба раза ее сводная сестрица Хетти говорила, что Элла вот-вот вернется, и я ждал ее часами, но она так и не появилась.
А вчера я обернулся — хотел в последний раз посмотреть на ее особняк, раз уж я не могу в последний раз посмотреть на нее. А. она стояла у окна на верхнем этаже.
Надо было мне тут же вернуться и потребовать, чтобы меня к ней пустили, но я совсем растерялся. Почему она там оказалась? Неужели она от меня прячется? Неужели сердится или обижается? Если да, почему она не вышла в гостиную и не объяснилась со мной? Уверен, у нее хватило бы на это духу.
Тогда я решил вернуться вечером и потребовать встречи с ней. Но оказалось, матушка устроила мне сюрприз — прощальный прием — и уйти было нельзя. Я бы сходил к Элле и утром, но отцу не терпелось отправиться в путь, и я не мог его задерживать.
Может быть, ей неловко, что она съехала по перилам, и она считает, что зря я ее на это подбил? Может быть, ее отец и его новая жена были недовольны?
Я хотел рассказать ей, как дома однажды целый день катался по перилам и сам не заметил, что мало-помалу протер бриджи.
Она бы, наверное, посмеялась. Насмешить меня для нее пара пустяков — а мне завидно.
А вместо этого мне пришлось слушать трескотню сестрицы Хетти. Не понимаю, как ей удается изливать непрерывный поток слов и при этом все время натужно улыбаться — и я в жизни не видел таких огромных зубов. Наверное, здорово щелкает орехи. Зря я так. Обычные зубы, разве что слегка крупноватые.
Младшенькая сестрица Оливия почти ничего не говорила, но уж как ляпнет, мало не покажется. Поинтересовалась, могу ли я приказать подданному, чтобы тот отдал мне все cвoe состояние. Я спросил, зачем мне чужие деньги, а она удивленно вытаращилась и говорит: «Вы же хотите стать еще богаче». Будто это само собой разумеется.
Все это я терпел, пока Элла от меня пряталась. А. теперь целый год ее не увижу.
Надо срочно ему написать. Если он решил, что я разозлилась, то первым нипочем мне не напишет. Только как мне объяснить ему, почему я не показывалась?
В гостевой комнате нашлись и бумага, и перо, и чернила. Я очинила перо — и обнаружила, что не знаю, с чего начать. Называть принца Чаром в личной беседе — это пожалуйста, а в письме — совсем другое дело. Слова «Дорогой Чар» на бумаге выглядели сущим нахальством.
