Граф оставил меня и с интересом повернулся к отцу:
— Друг мой, неужели вы и вправду придерживаетесь той точки зрения, какую высказали вчера?! — воскликнул он. — Надеюсь, вы объяснитесь…
Обсуждали они, оказывается, меры наказания для разбойников. Граф считал, что к разбойникам нужно проявлять милосердие. Отец полагал, что обращаться с ними надо сурово, вероятно, даже казнить — в назидание прочим.
— Если бы сюда нагрянул разбойник и улизнул со всеми этими ценностями, — и отец обвел руками все то, что как раз вовсю распродавал, — было бы противоестественно, если бы я не вышел из себя. И было бы противоестественно, если бы я не облек свою ярость в действия.
— Пожалуй, вы и вправду не смогли бы подавить гнев, — отвечал граф, — но неужели вы стали бы отвечать насилием на насилие?
Я согласилась с графом и придумала довод, как нельзя лучше подходивший отцу:
— А если вор не стал грабить тебя в открытую? Если он разорил тебя обманом? Надо ли наказывать его как разбойника?
— Совершенно другой случай, — сказал отец. — Если я допустил, чтобы негодяй обжулил меня, значит я получил по заслугам. Конечно, мошенник все же должен понести наказание, но не слишком суровое. А я, по всей видимости, повел себя как легковерный глупец и недостоин собственного богатства.
Граф кивнул мне.
— Эти случаи не столь уж различны, — произнес он. — Если вооруженный грабитель силой отобрал у вас собственность, вы, вероятно, столь же виноваты — не сумели обеспечить охрану дома. Значит, вы точно так же недостойны собственного богатства. Почему разбойник должен жизнью расплачиваться за вашу беспечность?
— Логика ваша безупречна, но исходит из ложных предпосылок, — улыбнулся отец. — Защищаться против двоих противников я не в силах. У вас, граф, много общего с моей дочерью. Вы оба добросердечны.
Да, отец, просто красота. Теперь мы с графом пара.
Прозвонил гонг к ужину. Отец двинулся в обеденную залу, и граф был волей-неволей вынужден подать мне руку.
На закуску подали торлин-керру с перепелиными яйцами.
— Эти грибы выращивают эльфы, — сообщил отец. — Наша кухарка раздобыла их на рынке, и я решил предложить их вам, хотя сам, признаться, грибов не ем. Элла, попробуй.
Грибы были безвкусные. Аромат им придавали лишь лимон и шалфей в подливке, которую приготовила Мэнди.
— Нет-нет, сэр Питер, благодарю вас, но, к сожалению, мой организм не переносит грибов ни в каком виде. Однако перепелиные яйца очень хороши.
Торлин-керру подействовали мгновенно. Когда Мэнди выхватила у меня тарелку, я уже сама не понимала, с чего решила, будто граф похож на борзую, — ведь он настоящий красавец! И отец мне тоже стал нравиться. Когда подали суп, я уже называла графа «мой милый Эдмунд» — пока только мысленно — и улыбалась ему поверх каждой ложки. Когда же подали заливную рыбу, я попросила Мэнди положить графу побольше.
Отец с трудом сдерживал гомерический хохот.
Правда, я графу тоже понравилась — безо всяких грибов.
— У вас прелестная дочь, сэр Питер, — сказал он за десертом.
— Не понимаю, как ей удалось такой вырасти, — отозвался отец. — Надо поскорее выдать ее замуж, иначе придется день-деньской разгонять ее кавалеров.
После ужина мы вернулись в кабинет, и я передвинула свой стул поближе к графу. А потом взяла вышивку и приложила все усилия, чтобы стежки и вправду стали невидимыми.
Эдмунд с отцом обсуждали кампанию против огров, которую развернул король Джеррольд. По мнению отца, королевские рыцари вели себя недостаточно решительно, а граф полагал, что они храбры и достойны всяческих похвал.
Как ни хотелось мне сосредоточиться на шитье, ничего не выходило. Я кивала на каждую реплику — и графа, и отца, — хотя они противоречили друг другу.
Потом я обратила внимание, что в комнате прохладно, и откинулась на спинку, чтобы согреться.
— Отец, может быть, подбросим дров в камин? Мне было бы очень неприятно, если бы наш гость простудился.
— Впервые вижу, чтобы Элла была так заботлива, — усмехнулся отец, но совету моему последовал. — Похоже, граф, вы вскружили ей голову.
— Да, — еле слышно выдавила я.
— Что-что, милая? — спросил отец.
