Здесь, наверху, экспонаты были свалены как попало, вперемешку, точно в лавке старьевщика. Мистер Карлин провел Шпренглера через строй каких-то загадочных статуй, мимо портретов в разбитых рамах, помпезно позолоченных птичьих клеток, частично разобранного скелета старинного велосипеда типа «тандем». Он вел его к дальней стене, где в потолке виднелась квадратная дверца на чердак, а к ней была приставлена шаткая лесенка. С дверцы свисал покрытый пылью амбарный замок.
Слева на них безжалостными черными провалами зрачков взирала копия статуи Адониса. На его вытянутой руке висела табличка «ВХОД СТРОГО ВОСПРЕЩЕН».
Мистер Карлин извлек из кармана пиджака связку ключей, нашел нужный и начал подниматься по лесенке. На третьей ступеньке остановился – в сумраке его лысина отливала слабым блеском.
– Не нравится мне это зеркало, – пробормотал он. – Никогда не нравилось. Боюсь в него заглядывать. Мне кажется, что как-нибудь загляну и увижу в нем… то, что видели остальные.
– Да что они, кроме самих себя, могли в нем увидеть?! – воскликнул Шпренглер.
Карлин собрался было что-то ответить, затем передумал, покачал головой и, изогнув шею, чтобы удобнее было вставлять ключ, начал возиться с замком.
– Надо бы заменить… – пробурчал он. – Черт!.. – Замок резко щелкнул и вывалился из петли. Мистер Карлин неловко взмахнул рукой, пытаясь поймать его на лету, и едва не упал с лестницы. Шпренглер ловко подхватил замок и поднял глаза. Карлин стоял, судорожно вцепившись в дверцу, лицо у него побелело.
– А вы, похоже, нервничаете… – заметил Шпренглер. В голосе его звучало сдержанное удивление.
Карлин не ответил. Его словно парализовало.
– Спускайтесь, – сказал Шпренглер. – Пожалуйста! А то еще свалитесь.
Карлин медленно спустился, цепляясь за каждую ступеньку, словно человек, балансирующий на краю бездонной пропасти. И, ощутив наконец пол под ногами, разразился целым потоком слов, точно в нем, в этом дощатом полу, была скрыта некая энергия, включившая его, как мы включаем в доме свет.
– Четверть миллиона! – воскликнул он. – Четверть миллиона долларов – вот страховая стоимость этого… этой чертовой вещи, которую надо было поднять сюда!.. Им пришлось соорудить специальный блок с канатами, чтоб втащить эту штуковину на чердак! И теперь она хранится там среди разного хлама!.. А когда ее поднимали, я надеялся, едва ли не молился о том, чтобы чья-нибудь рука в этот момент дрогнула… чтобы веревка лопнула… чтобы эта чертова штуковина сорвалась вниз и разбилась на миллион осколков!
– Факты, – сказал Шпренглер. – Факты, дорогой Карлин. Это вам не какие-нибудь дешевенькие романчики в бумажных обложках, не пустые россказни за кружкой пива и не идиотские фильмы ужасов! Факты!.. Номер один: Джон Делвер был английским мастером нормандского происхождения. Он занимался изготовлением зеркал в период истории, который мы называем Елизаветинским. Делвер жил, как все обычные люди, а потом умер вполне естественной смертью. Никаких таинственных знаков, начертанных на полу его комнаты, никаких воняющих серой бумаг или документов с пятнышком крови в тайнике обнаружено не было. Факт номер два: его зеркала стали коллекционировать, они прославились благодаря изумительному мастерству, с каким были сработаны, а также тому обстоятельству, что стекло слегка увеличивало отражение смотревшего в такое зеркало человека – весьма интересная отличительная черта. Далее, факт номер три: до наших дней, насколько нам известно, дошло всего пять зеркал Делвера, причем два из них находятся в Америке. Они поистине бесценны. И наконец, номер четыре: этот «делвер» и еще одно зеркало, разбитое при бомбежке Лондона, приобрели довольно скверную репутацию благодаря различного рода ложным слухам, преувеличениям и совпадениям…
– И факт номер пять, – перебил его Карлин. – Вы не кто иной, как надменный придурок, мистер Шпренглер!
Шпренглер с некоторым отвращением посмотрел в пустые глаза Адониса.
– Именно я проводил ту экскурсию, когда брат этой самой Сандры Бейтс заглянул в ваше драгоценное зеркало Делвера. Ему было лет шестнадцать, ученик старшего класса… Да, так вот… Я рассказывал им историю зеркала и как раз подходил к тому, каким безупречным мастерством отмечены работы Делвера, чем замечательно именно это зеркало, и далее в том же духе. Как вдруг этот мальчик поднимает руку и спрашивает: «А что это там за темное пятнышко в левом верхнем углу? Похоже на дефект». Тут один из его приятелей попросил объяснить, что это парень имеет в виду, и Бейтс начал было объяснять, но вдруг умолк. Вгляделся в зеркало повнимательнее, дотронулся до бархатного красного каната, на котором была подвешена рама, а затем вдруг… заглянул за зеркало, словно надеясь отыскать там того, чье отражение только что видел… Кого-то в черном, стоявшего рядом с ним. «Похож на человека, – сказал он, – вот только лица его не разглядел. Не успел. А теперь он исчез». Вот, собственно, и все.
