Александер, хотел, чтобы Гластонбери стало частью его епархии, вместе с Уэллсом
[3] и Батом. Гвинет с Гервардом были убеждены, что отец Годфри шпион декана, и докладывает ему всякий раз, когда в Гластонбери что-нибудь не так. Чем больше усилий прикладывал аббат Генри, чтобы отстроить аббатство заново, тем сильнее хотелось декану прибрать его к рукам.
Но вот в дверях часовни показался брат Патрик, и Гвинет бросилась к нему.
— Святой отец, у нас к вам дело! Вот — это Бедвин, каменщик. У него рука повреждена, видите!
— Тихо, Гвинет.
Отец-врачеватель успокаивающе похлопал её по плечу.
— С Божьей помощью всё устроится.
Он повернулся к каменщику, осторожно взял в ладони его раненую руку и приступил к осмотру.
Из раны всё ещё лилась кровь, брат Патрик что-то тихо шипел сквозь зубы, а Гвинет с волнением ожидала его вердикта. Брат Патрик был опытным лекарем и знатоком целебных трав, но Гвинет прекрасно понимала, что такое для каменщика руки.
— Скверная рана, — произнёс, наконец, врачеватель. — Пойдём, тебе надо в лечебницу. Я промою руку, наложу повязку с окопником, и, Бог даст, все скоро заживёт.
Он жестом велел Бедвину следовать за собой, повернулся и вдруг замер, уставившись на что-то за спиной у Гвинет. Гвинет тоже оглянулась.
— Вот это да!
В аббатство Гластонбери въезжала огромная процессия. Возглавлял её всадник в лазурном, подбитом горностаем плаще с золотой пряжкой на плече. Под плащом виднелась расшитая бархатная туника. За ним ехали полдюжины вооружённых людей в алых плащах и кольчугах. Они окружали конные носилки[4] из розового дерева, похожие на большую кровать с балдахином. Только вместо вышитой ткани между столбиками кровати висели занавеси из оленьей замши. Позади крепкий мул тащил тяжело гружёную подводу. Ещё двое вооружённых всадников замыкали процессию.
— Неужто пилигримы? — шепнул Гервард на ухо Гвинет. — А до чего богатые, ты только посмотри!
Гвинет кивнула. Этот лорд мог бы оплатить постройку целого притвора! А в носилках, наверное, его леди, слишком хрупкая, чтобы проделать весь долгий путь верхом.
Навстречу знатному гостю выбежал монастырский эконом брат Барнабас и разразился цветистым приветствием. Лорд спешился и небрежным движением бросил поводья одному из своих спутников. Присмотревшись, Гвинет поняла, что приезжий гораздо старше, чем ей сначала показалось. Лицо его выглядело усталым и измученным.
— Хватит! — властным тоном прервал он цветистые речи брата Барнабаса. Видно было, что этот человек привык, чтобы ему повиновались. — Я спешу. Где этот ваш брат Патрик? У меня дело, не терпящее отлагательства.
На лице врачевателя мелькнуло удивление. Кивнув Бедвину он пробормотал: «минуточку» и зашагал через поросший травой двор к вновь прибывшим. Гвинет и Гервард бочком двинулись за ним.
Подобравшись поближе, Гвинет вдруг увидела, как маленькая бледная ручка высунулась из носилок и отодвинула занавеску. К её удивлению, никакой изысканной леди внутри не оказалось. В щель между занавесями выглядывал бледный испуганный мальчишка лет семи-восьми.
— Я лорд Роберт Хардвик, — сообщил брату Барнабасу вельможа, стягивая замшевые перчатки. — У меня поместье неподалёку от Уэллса, и я приехал просить совета у вашего врачевателя по делу первостепенной важности.
— Я брат Патрик, — представился подошедший целитель. — Чем я могу помочь вам, сэр?
Лорд Роберт Хардвик махнул рукой в сторону носилок.
— Я привёз сюда своего единственного сына Эдмунда. У него падучая. Исцелите мальчика, и я поднесу вашему аббатству богатые дары.
— Нет нужды говорить о дарах, — мягко остановил его брат Патрик. — Я буду рад использовать данные мне Богом умения. А вы, милорд, соблаговолите следовать за братом Барнабасом — он покажет вам гостевые палаты. Я вскоре приду туда и осмотрю мальчика.
— Вы не пойдёте с нами? — нахмурился лорд Роберт.
Брат Патрик обернулся посмотреть на Бедвина. Великан терпеливо ждал.
— Прошу прощения, милорд, но тот человек повредил руку. Мой долг — отвести его в лечебницу и перевязать рану.
— Моему сыну необходима срочная помощь! — недовольно возразил лорд Роберт.
