Не поётся сегодня. Злобы скопилось.
Пойду ходить, вот что.
И вам хорошей ходьбы. Спортивной, лёгкой. Без допинга.
А ещё летать во снах.
Добра.
И да, давно хотел сказать.
Насколько мне удалось понять, никто из призванных в РСФСР и погибших во время восстания в Бадабере не награждён. По формальным причинам.
Несомненно важным.
Знаю, что троих с Украины наградили и одного из Казахстана.
Это ничего. Главное — наградили футболистов.
Вот зачем я так? А вдруг неправда?
Потому что нервы.
Рад был бы ошибиться во всех трёх смыслах.
Извините.
21 августа
Погода наладилась. Саня улетит. Собрался. Сидит. Потряхивает его. Домой. Уносит это слово. Кружит. С Саней едут пробы, под тонну весом, в ящиках. Тоже, наверное, волнуются. Теперь перекладными — и скоро будет. Перебьётся на вертолётке сутки, заберут до Петропавловска, там как-то, и были бы билеты. Главное — чтобы не пил. Тогда всё. Амба. Недельный запой меняет судьбы, видел.
На горы лёг первый снег. Старый ещё не сошёл, а первый уже побелил высокие вершины.
Дело к осени.
Маленько грустно.
22 августа
Настроение так себе. Злят люди и я как первый из людей. А как вы думали? Кто для вас вы сами на уровне инстинктов? Пока не начали размышлять? Неделя ненависти просто.
Умер тот человек, о котором я писал. Всё, что известно, — выздоравливал. Уже в обычной палате. И умер. Это всё.
Так и не отпустил его Север. Обычный работяга, у которого не всё было ладно в судьбе. Больше никогда не приедет.
Не хотел рассказывать. Два раза начинал и стирал. Но потом подумал: вдруг наша грусть, даже самая мимолётная, помогает тем, кто там? А ведь кто-то и взгрустнёт.
В мирной части моей жизни такое уже случалось с теми, кого я знал. Нелепо погиб в артели начальник участка — упал и ударился головою о лед. Неделя в больнице, и всё. Запаяли и увезли в Новосибирск, в крематорий. Там сожгли и дальше, в Николаев.
В другом месте двоих старателей убили ночью на кладбище. Перерезали каждому горло. Можно строить много догадок, отчего убили.
Самое очевидное — договорились о продаже золота. Принесли продавать.
И знаете, даже если «сами виноваты», то убитые не виноваты. Пусть и украли. Люди рвут жилы, чтобы заработать. Воровство? Но ведь рабочих обманывают очень часто, не платят, выкидывают без копейки после нескольких месяцев тяжкого труда. Вот позволяют себе некоторые ответную нечестность в отношении нечестного мира вокруг. Я не осуждаю. Сам так не поступал и не поступаю.
А что будет дальше, Бог весть.
Ещё один человек умер во сне, в балкé, в горах. Стояли морозы. Его заколотили в ящик и увезли в город. Потом искали родственников, но не нашли. Так и похоронили в вечной мерзлоте городского кладбища.
Такие случаи, к сожалению, могу вспоминать очень долго. Стрелялись, уходили в тайгу и пропадали, тонули, гибли в авариях.
Задумался — много людей погибло.
Рядом.
В мирное время, в полях.
Тем геологам, кто читает эти строки, тоже есть что вспомнить в этом скорбном смысле.
Но ещё больше ушло в межсезонье. Судьба каждого почти всегда неизвестна. Только расплывчатое и неясное известие, сводящееся к тому, что человека больше нет в живых.
Эти люди остановились.
А мы пошли дальше.
Память стирает лица, имена, фамилии, прозвища, поступки. Те, кого, казалось бы, не забыть, становятся всё более неясными, образы ускользают, а затем и вовсе растворяются в сером тумане воспоминаний. И вот уже нет их в памяти, превратились в часть нашего опыта, характера, привычек.
Больше никогда не приедут.
Прими, Господи, и прости им прегрешения, вольные и невольные.
Есть ведь, наверное, день в который правильным будет помолиться за тех кого уже позабыл? Как соборование для других.
Уж не знаю, является ли это сообщение вторжением в личную жизнь или смерть.
Нервно всё. Растерянно.
Прими, Господи, днесь представших пред тобою.
Аминь.
23 августа
— Геофизик сказал, что он старенький и такой инклинометр не видел, и пусть буровики сами этой ёб…нью замеры делают…
— А буровой мастер что сказал?
— А буровой мастер сказал, что геофизик п…дарас, плюнул и ушёл. Больше ничего не сказал…
27 августа
Вчера несло по каким-то сумасшедшим дорогам, что впритык к скалам. Проложены они зачастую поверх снегов, сильно и внезапно проседают, намекая на падение в ущелье.
