Остаток дня прошел в бесполезном броске на юго-восток за мнимой целью, и 9 июня «Хиппер» с эсминцами был отправлен в Тронхейм для дозаправки. Однако «Шарнхорст» и «Гнейзенау» продолжали охоту. В 16.45 они были вознаграждены, на горизонте был замечен дым. Когда капитан «Шарнхорста» попросил наблюдателей более подробно рассказать, что они увидели, фенрих Госс объяснил: «Это был клубок дыма, похожий на выхлоп, когда возникают неполадки с котлом. Пеленги взяты совершенно точно».
Это был «Глориес», который в свою очередь заметил линейные крейсера. Авианосец дал полный ход в напрасной попытке спастись. Почему авианосец не поднял даже обычный противолодочный патруль — останется неизвестным навсегда[61]. Если бы в воздухе находился хоть один самолет, «Глориес» вовремя узнал бы о приближении немецких линейных крейсеров. А так он был обречен.
Немецкие корабли открыли огонь с дистанции 28000 ярдов. Как обычно, они стреляли метко, и вскоре тяжелые снаряды начали крушить незащищенный корпус авианосца. Они легко прошивали полетную палубу, и самолеты в ангаре быстро превратились в пылающие обломки. Сразу стало ясно, что «Глориес» не сумеет поднять ни одного торпедоносца.
«Первый же залп накрыл полетную палубу, забитую стоящими вплотную самолетами. Отдельные языки пламени быстро слились в красную пелену, и огромный столб дыма поднялся над несчастным авианосцем».
Майор авиации Кросс был среди немногих спасшихся. Вот как он описывает гибель «Глориеса»:
«Мы едва успели выйти на квартердек, как еще один снаряд попал в мостик, убив капитана. Авианосец потерял управление. Прошло всего полчаса после первого выстрела, а он уже превратился в неподвижную мишень. Довольно быстро авианосец получил несколько пробоин в кормовой части, и стало ясно, что он долго не протянет. В 17.20 был отдан приказ покинуть корабль. Я прыгнул за борт вместе с остальными и смог добраться до спасательного плотика».
Немцы описывают последние минуты боя так:
«В начале боя адмирал Маршалл с помощью дальномера на мостике лично увидел, как на палубу авианосца подняли 3 или 4 самолета. Началась лихорадочная работа, чтобы подготовить их к взлету. Казалось, английский командир изменил свой план. Однако прежде чем он успел развернуть „Глориес“ против ветра, самолеты были уничтожены нашим огнем. Очевидно, меткость и скорость стрельбы, несмотря на предельную дистанцию, сорвали любые контрмеры англичан».
Отчаянные попытки отправить радиограмму оказались напрасны, немцы заглушили передачу. Только «Девоншир», находящийся на расстоянии 100 миль, принял невнятные обрывки, в которых говорилось о «двух карманных линкорах». Но из-за находящихся на борту Высоких Персон вице-адмирал Каннингхэм решил не нарушать радиомолчание. Тем временем «Глориес» погибал. В 17.40 он затонул почти со всем экипажем. Спастись сумели только 47 моряков и летчиков КВВС, находившихся в это время на борту.
Пока немецкие линейные крейсера занимались «учебной стрельбой по мишени», расстреливая беззащитный авианосец, два крошечных эсминца сопровождения в лучших традициях британского флота пытались прикрыть его, даже ценой собственной жизни. «Ардент» и «Акаста» старались закрыть авианосец дымовыми завесами, но все это время линейные крейсера вели по ним жаркий огонь из своих 150-мм орудий. Эсминцы отвечали из крошечных 120-мм пушек, но это было бесполезно. «Ардент» проскочил сквозь дым, чтобы выполнить торпедную атаку. Это было самоубийство. Он израсходовал все торпеды, но добился только небольшого перерыва в ходе боя. Зато сам эсминец получил множество попаданий снарядами, выпущенными в упор. Его разбитый, пылающий корпус перевернулся и затонул практически со всем экипажем. Спаслись только 2 человека.
«Глориес» уже затонул, и остался только маленький эсминец «Акаста». Из всего экипажа спасся только старший матрос Картер, который так описывает гибель отважного корабля.
«На борту нашего корабля царила мертвая тишина, никто не говорил ни слова. В данный момент корабль полным ходом уходил от противника. Затем посыпался целый град приказов: подготовить все дымовые пиропатроны, оснастить пожарные рукава и так далее. Мы все еще уходили от противника, ставя дымовую завесу, и все наши дымовые шашки горели. Затем капитан объявил по трансляции всему экипажу: „Наверное, вы думаете, что мы удираем от врага, но это не так. Наш товарищ потоплен, „Глориес“ тонет, но мы все-таки покажем им, на что мы способны. Удачи всем“. Затем мы развернулись и нырнули в собственную дымовую завесу. Я получил приказ приготовиться стрелять из аппаратов номер 6 и 7. Потом мы вышли из завесы и повернули вправо, чтобы выпустить торпеды с левого борта. Тут я впервые увидел противника. Если говорить честно, мне показалось, что перед нами один большой и один маленький корабли, и мы были очень близко к ним. Я выпустил обе торпеды из своего аппарата, расчет переднего аппарата выпустил свои, и мы стали ждать результата. Я никогда не забуду раздавшихся криков. В носовой части левого борта одного из кораблей мелькнула яркая желтая вспышка, вверх взлетел огромный столб дыма и воды».
