«Единосущее» звучит по-гречески как «гомоусиос», а «подобосущее» — «гомойусиос», то есть оба термина различаются лишь на одну-единственную букву греческого алфавита — йоту. Арий и арианцы не хотели её уступать, а Афанасий — принимать. Императора Константина весьма беспокоили эти яростные разногласия, ибо главное преимущество христианства перед язычеством он видел именно в единстве. Поэтому для решения этого спорного вопроса в 325 году он созывает в малоазийском городе Никее конгресс всех христианских епископов Востока и Запада, а сам становится на нём председателем, хотя к тому времени ещё не принял христианства и не крестился. Трудно сказать, что побудило императора поначалу поддержать именно Афанасия, но, несомненно, благодаря этой поддержке тот одержал верх, а Арий был проклят, сослан и его учение объявлено ересью. Впрочем, это не прекратило яростной борьбы двух доктрин, и в конце концов Арий сумел добиться реванша. Его возвратили из ссылки, отправив туда Афанасия. Более того, когда император Константин уже перед самой своей смертью наконец-то принял христианство, то окрестил его епископ-арианин. Кстати, Константин решил креститься, лишь чувствуя приближение смерти, не потому, что так долго колебался в отношении христианства, а из-за одного весьма популярного в те времена соображения: если приобщиться к христианской церкви незадолго до кончины, то не успеешь осквернить себя новыми грехами и попадёшь в рай таким же невинным, как и новорождённый младенец!
Новый император Констанций тоже разделял убеждения Ария, и всё же в результате длительной, более чем полувековой борьбы окончательную победу одержала доктрина Афанасия, хотя и после смерти своего создателя. В 381 году состоялся второй Константинопольский собор вселенских церквей, на котором афанасьевское понимание Троицы было увековечено в качестве официального догмата христианства. Арианство было объявлено ересью, но именно эту ересь исповедовали остготы. Непросвещённым германцам явно было не под силу постичь диалектические тонкости официального вероучения, непостижимым образом уравнявшего нерождённого Бога-отца и сотворённого им Бога-сына. Гораздо проще было почитать Бога-сына в образе одного из великих героев, подобных героям их древней языческой мифологии. И хотя Теодорих объявил свободу вероисповедания, наиболее дальновидные политики предпочитали придерживаться того же учения, которое исповедовал сам император Поэтому-то вопрос, имевший в качестве своей подоплёки осуждение арианства на I Никейском соборе вселенских церквей, и поверг в такое смущение Киприана.
Кое-как собравшись с мыслями, он пробормотал, что достаточно знаком с решениями этого собора, и тут же, в третий раз за сегодняшнее утро, был озадачен новым вопросом Кассиодора:
— А что ты знаешь о диспуте, который состоялся в 384 году при дворе императора Феодосия в Милане между прадедом нынешнего главы сената Симмаха и епископом Амвросием Медиоланским?
Тут уж Киприан развёл руками и заявил, что ничего не знает о данном диспуте. Тогда Кассиодор пустился в разъяснения:
— Прадед Симмаха требовал восстановить в Риме алтарь богини Победы — символ римского могущества — и всячески отстаивал язычество. Его противник же подверг уничтожающей критике многобожие, противопоставив ему христианскую идею Единого и Всемогущего Бога, который гарантирует каждому справедливое посмертное воздаяние.
— И кто же одержал победу? — осторожно поинтересовался Киприан.
— Разумеется, достославный епископ, — невозмутимо ответил Кассиодор.
После этого наступила долгая пауза. Киприан делал вид, что любуется прекрасной картиной, нарисованной на противоположной стене зала и изображавшей Орфея, усмиряющего своим пением диких зверей, а Кассиодор задумчиво вертел в руке кисть винограда, медленно отщипывая от неё по одной ягоде.
— Объясни же наконец, чего ты от меня хочешь? — не выдержав тишины, внезапно взмолился референдарий.
Кассиодор насмешливо посмотрел на него.
— Вот странно! А я был уверен, что ты уже всё понял...
— Что я должен был понять? Что ты хочешь организовать ещё один диспут между нынешним Симмахом и каким-нибудь арианином? Но зачем и что это тебе даст? Ведь наш император терпимо относится ко всем вероисповеданиям...
