– Кто эти «некоторые из нас»?
– Я, Алекс…
– Алекс?
– Завоеватель из Европы. Из Македонии, кажется.
– Александр Великий? Ты дружишь с Александром Македонским?
– Ты знаешь его, но не знаешь меня? – возмутился Цинь Шихуан.
– Но ведь он… он Александр Македонский! Я буквально вчера делал о нем презентацию для урока истории!
– А я – Цинь Шихуан, Первый император Китая! И в отличие от Алекса, я действительно добился своей цели – покорил все земли до самого Тихого океана! Хотя он тоже нормальный парень. Я научил его играть в маджонг. Он, я, Рам и Чингис собираемся вместе и пропускаем по паре партий каждые несколько десятилетий.
Забавные имена одно за другим расшифровывались в голове Зака.
– Ты играешь в маджонг с Александром Македонским, Рамзесом Вторым и Чингисханом?
– Почему ты знаешь всех, кроме меня? Я тоже был первоклассным завоевателем, таким же, как и любой из них! – недовольно сказал Цинь Шихуан, а затем прижал пальцы к вискам, прямо под своим головным убором. Его глаза закрылись, а манера поведения смягчилась. – Ладно, это не твоя вина. Zhèxiē báirén zhēnshì de[3]. Какой абсурд, что китайские дети отлично знают западные историю и легенды, в то время как на Западе их не учат ничему, кроме истории самых стандартных европейцев, случайных египтян и, может быть, легенды о Чингисхане.
– Может быть, ты не такой уж и первоклассный, каким себя считаешь, – пробормотал Зак.
– Слушай сюда! – Цинь Шихуан ткнул в Зака пальцем. – Я – единственный в истории этого мира завоеватель, который уничтожил всех своих возможных врагов и добился того, чтобы моя система правления сохранялась более двух тысяч лет. Я был императором всего известного мне мира! Мне буквально нечего было больше завоевывать! Единственная причина, по которой меня вычеркивают из списков великих завоевателей, – это то, что моя империя все еще остается одной единой страной! А могут ли они сказать о себе подобное?
– Почему ты умолчал о том, что твоя династия пала всего через пятнадцать лет? – внезапно съязвил Саймон.
Нет: уверенный тон, расслабленная усмешка и ровный английский – это был не Саймон. Контроль захватил Тан Тайцзун. Зак задумался о том, что случается с парнем всякий раз, когда он это делает: уходит ли его сознание глубоко в тело, теряя над ним всякий контроль и становясь лишь зрителем собственного существования, как тогда случилось с Заком? Мальчик вздрогнул. Он разрывался между радостью оттого, что это больше не повторится, и чувством вины – ведь если бы он не выгнал Цинь Шихуана, демоны, вероятно, не смогли бы забрать его маму.
Цинь Шихуан перевел взгляд на Тан Тайцзуна.
– Почему бы тогда тебе не рассказать ему, что ты выбрал наследником своего самого покорного сына, потому что верил, что он добрый и мягкий и не убьет своих братьев, как ты? Но не предугадал, что, пока ты будешь страдать на смертном одре, он заведет роман с одной из твоих наложниц, а она потом узурпирует империю и станет единственной женщиной-императором в китайской истории? Может быть, расскажешь ему вот об этом, а?
Улыбка Тан Тайцзуна дрогнула:
– Все это случилось не по моей вине!
– Не испытывай мое терпение, Тайцзун. – Цинь Шихуан поднял ладонь, глядя в сторону. – Я на восемьсот лет старше тебя. Я наблюдал всю твою жизнь. Мне известно о тебе больше грязи, чем ты когда-либо узнаешь обо мне.
– Как угодно. Но зато я начал золотой век Китая. Самую разнообразную и толерантную эпоху. Хештег #ДинастияТанЛучшаяДинастия, – Тан Тайцзун соединил пальцы, изобразив решетку.
– Хеш… что?.. – Цинь Шихуан поморщился. – Ты пробыл в мире смертных слишком долго.
Тан Тайцзун ухмыльнулся:
– Извини, застрял в теле двенадцатилетнего ребенка.
Закатив глаза, Цинь Шихуан снова повернулся к Заку, которому казалось, что от этого разговора его мозг уже начал плавиться.
– Это правда. Я правил Китаем всего двенадцать лет, затем, через три года после того как я умер, моя династия рухнула. Это неудивительно. У меня было много врагов как среди смертных, так и в мире духов. Но то, что я запечатал портал в загробный мир, – одно из достижений, о котором ты не прочтешь в книгах по истории. Я сделал все возможное, чтобы стереть из записей все сведения о нем. Чем меньше в него верят, тем меньше у него силы. Вот откуда у меня репутация сжигателя книг.
