— Обязательно, — ответила я.
— Вот мой номер, — Питер протянул карточку. — Позвони мне в офис на следующей неделе. Вместе пообедаем, и я придумаю, куда нам поехать потом. У тебя миленькая квартирка, но мне нравится менять обстановку — это подогревает интерес к сексу.
— Хорошо, — сказала я.
— Провожать меня не надо.
Я легла на кровать, раздумывая, понял ли Рэчмен, что я беременна. Если да — то, видимо, решил ничего не говорить и назначил следующую встречу несмотря на это. У него самого пузо было побольше моего — результат голодания в годы войны и множества пирушек позже, когда он, наконец, мог есть столько, сколько захочет. Майкл предупредил меня, что Рэчмен весьма обидчив насчёт своих габаритов — чтобы я не ляпнула чего-нибудь, из чего бы следовало, что я считаю его толстым. Когда мы с Питером встретились на следующей неделе, он заметил мой живот (я как раз вставала с гостиничной кровати). До этого, пока мы занимались сексом, он явно не замечал моей беременности. Он дал мне денег сверху — на ребёнка — и велел связаться с ним после того, как ребёнок родится. Рэчмену нравились молоденькие девочки, а мне тогда было лишь семнадцать. Когда поздней весной 1962 года мы восстановили наши отношения, ему оставалось жить всего семь месяцев, и почти половину этого времени я провела в Испании.
После того как родился Ллойд, я смогла вернуться на работу в «Генерал Гордон», так что у меня не было уже такой нужды в деньгах Питера, а сам он был и болен, и очень занят. Всего я трахалась с Рэчменом раз шесть, не больше. Он не требовал многого и легко отстёгивал деньги из своей пачки. То время, что я просто проводила в его обществе, было очень приятным, и это с лихвой восполняло узость его взглядов. Разумеется, у Рэчмена была и жена, и постоянная любовница. Понятия не имею, к скольким ещё девушкам вроде меня он бегал на сторону, но уверена, что единственной не была. Рэчмен умер известным лондонским бизнесменом, но не прошло и года, как он печально прославился как самый злобный домовладелец всех времён и народов. Питер оказался идеальной мишенью для политиканов вроде Бена Паркина[35], которому нужно было раздуть дебаты по жилищным вопросам. Покойник ведь не может защищать свою посмертную репутацию. То же самое и газеты — теперь о Рэчмене можно было писать что угодно, не боясь, что придётся отвечать за клевету. Деловая практика Рэчмена, как и у всех, была законной не на сто процентов — но в этом он не отличался от любого другого магната. Если уж так приспичило осуждать Рэчмена, то не выдвинуть одновременно точно такого же обвинения против всех капиталистов, занимавшихся недвижимостью — самое настоящее ханжество. Если уж на то пошло, он был чуть лучше, чем подавляющее большинство из них.
Секс с Рэчменом (как и со всеми остальными бизнесменами, которые бывали в «Гордоне») на самом деле ничего не значил. Мне было забавно, что богатые люди готовы платить мне за то, что я пойду с ними в постель. В Питере самым лучшим было то, что он относился к нашим «обеденным встречам» легкомысленно, и это совпадало с моим равнодушным отношением к его не бог весть какому таланту любовника. Секс для Рэчмена был примерно тем же, что и принятие ванны — чем-то таким, что он по определенным причинам считал нужным делать минимум дважды в день. Именно это делало Питера таким хорошим клиентом. Ему нравилось моё тело, но мы оба знали, что он не любит меня. Он был не таким, как Берт, который твердил, что если б он не был намертво зажат в капкане брака без секса, то единственное, чего он желал бы — провести всю жизнь рядом со мной. А это, думаю, та ещё ноша. Так что я очень довольна, что Редвуд обременён женой — мне ведь не нужно семейное гнёздышко с ним на пару. Мужчина в два раза старше меня — нет, мне он никогда не казался идеальным мужем. Я ничего не имею против мужчин немного постарше, но когда дело доходит до серьёзных отношений, разница в двадцать-тридцать лет — это слишком много различий. Джордано, мой приятель с середины шестидесятых, был на пять лет старше меня, и с 1966 по 1976 год мы время от времени сходились и расходились. Сейчас я живу с Гарреттом, и хоть он старается держать свой возраст в секрете, я знаю — он родился лет за десять до того, как я появилась на этот свет. Я никогда и не ждала, что западу на Гарретта так, как со мной бывало; но сейчас, когда мне самой прилично за тридцать, промежуток в десять лет между нами — уже не такая серьезная проблема.
