Сержант ушел разыскивать начальство. Через четверть часа вернулся с командиром — это было сразу видно по болтающейся планшетке. Ни звания на петлицах, ни лица мы в темноте не разглядели.
— Зачисляю вас в свою бригаду. Завтра оформим приказом и поставим на довольствие. Командиром отделения назначаю сержанта Кривохатько.
— Слушаюсь, товарищ комбриг! — вытянулся молодцевато наш усатый сержант.
Комбриг повернулся и ушел.
— Вольно, разрешаю продолжить отдых. Утром сообщу новые указания.
Сунулись мы было в обжитую нами избу, да не тут-то было. Она уже было занята — здесь расположился штаб бригады. Так и улеглись в рощице, поскольку все остальные немногие избы тоже оказались заняты.
Утром мы умылись из колодезного ведра и съели по банке тушенки. Хорошо, вчера не бросили в избе впопыхах.
Сержант обгрызенным карандашиком переписал наши данные — фамилию, имя, отчество, год рождения и так далее и ушел в штаб. Вернувшись, довольно доложил:
— Все, мы зачислены в бригаду и поставлены на довольствие.
— Товарищ сержант, — обратился к нему белобрысый парень из нашей группы, — мы сейчас что — на немцев пойдем?
— Будет приказ — пойдем. А сейчас приведите себя в порядок.
Указание «ценное», если учесть, что у нас нет ни подворотничков, ни белого материала для них; ниток и иголок нет тоже.
Мы встали, отряхнули пыль. Я проверил винтовку — ствол вычищен, затвор смазан, патроны в магазине есть. Конечно, хорошо бы ее пристрелять, но не время.
— По машинам! — послышался приказ.
Сержант подхватился и убежал к штабу. Через несколько минут он вернулся:
— Наше место в конце колонны, на предпоследней машине. Бегом — марш!
Сам побежал впереди, мы — за ним.
Водители уже завели моторы, и колонна с минуты на минуту должна была отправиться.
Мы нашли наш грузовик «ЗИС-5», залезли в кузов, и колонна тронулась.
За время движения мы несколько раз останавливались, потом снова ехали… Когда мы в очередной раз остановились, прозвучала команда: «Покинуть машины! Строиться!»
Мы выстроились рядом с грузовиком. Сержант убежал за указаниями. Вернувшись, приказал:
— Пехота — на танки. Пойдем поддерживать наших.
Разбившись по пять человек, мы взобрались на танки.
Мне повезло — я устроился за башней Т-34, а не БТ или Т-26.
Танки взревели, дернулись и стали сползать с дороги, разворачиваясь в боевой порядок. Сколько я ни глядел, заметить линию окопов или траншеи не мог. Лишь впереди слышалась стрельба.
Поле было неровным, танки трясло, раскачивало, и удержаться на броне было непросто.
По броне танка, высекая искры, ударила пулеметная очередь. Бойцы спрыгнули с танка и побежали, укрываясь за ним. Я же остался за башней. Зачем бежать, когда можно ехать, к тому же отсюда и видно лучше.
Далеко впереди и несколько правее нашего курса, у кустов, я увидел вспышку огня, раздался звук пушечного выстрела. Да это же пушка замаскированная!
Прикладом винтовки я постучал по башне. Приоткрылся люк, выглянул чумазый танкист.
— Чего тебе, пехота?
— Пушка за кустом.
Я показал рукой.
— Ага, молодец — щас мы ее…
Танкист нырнул в люк. Танк сделал короткую остановку, повернул башню по направлению к кустам и выстрелил. Раздался взрыв, от кустов полетели комья земли, и нашим глазам открылась перевернутая пушка.
Немцы поливали редкие наступающие цепи красноармейцев из пулеметов. Периодически пули стучали и по броне танка.
Неожиданно раздался сильный удар по танку, причем довольно резкий — такой силы, что меня сбросило с кормы на землю. Отплевавшись от попавшей в рот земли и протерев глаза от пыли, я увидел, кактанкисты покидают подбитый танк через нижний люк. Сначала выбрался один, изнутри показались ноги другого. Выбравшийся на землю танкист стал подтягивать товарища за ноги из люка. По тому, что второй танкист не шевелился и не делал попыток самостоятельно выбраться, я понял, что из танка вытаскивают раненого или убитого. Танк с виду был цел — нигде ни огня, ни дыма.
Из всего экипажа двое были невредимы, а двое других лежали неподвижно, в крови; комбинезоны их были разорваны.
— Эй, пехота, помоги ребят от танка оттащить.
Мы втроем перенесли тела метров на пятьдесят от танка, пользуясь его неподвижной махиной как укрытием.
