Заговор против человеческой расы: Замысел ужаса - страница 48

это решение должно быть принято. Одно из опасений Метцингера состоит в том, что некоторые люди могут погрузиться в то, что он представляет, как «вульгарный материализм», решив, что в этой жизни для них нет ничего, кроме выживания, размножения и смерти, в результате чего мудрые этого мира произнесут воображаемый Метцингером монолог: «Я не понимаю, о чем говорят все эти когнитивные психологи, философы сознания, и нейрофизиологи, но вывод мне совершенно ясен. Кот вылез из мешка: Мы просто генетически копируемые биороботы, живущие на несущейся сквозь ледяную бесконечную пустоту космоса планете … Я прекрасно понял, что вы мне хотели сказать, и будьте уверены, что с этих пор мое поведение будет в точности соответствовать вашим рекомендациям». Эта известная стратегия «героического пессимизма», отстаиваемая Мигелем де Унамуно, Joshua Foa Dienstag, и William Brashear (см. выше), Фридрихом Ницше (см. ниже), и многими другими, из числа тех, кто знает. Эта именно та всеобщая стратегия, которую разоблачает Цапффе, стратегия, которой обязаны следовать все мы, если желаем продолжать жить как парадоксальные существа, которые знают в чем дело, но тщательно отупляют собственное сознание для того, чтобы не осознавать свое знание слишком уж хорошо. И эта стратегия прекрасно срабатывала до сих пор, потому что позволяла нам жить все эти годы так, как мы всегда жили. Но что на самом деле скажут вульгарные материалисты, когда узнают, что в действительности являются никем, вынужденными претворятся, что являются кем-то? Не станет ли это еще одной версией вопроса Метцингера: «Способен ли кто-то заявить о своей детерминированности и не сойти с ума?» Не будет ли подобное психическое состояние не просто «практически невозможным», но и полностью невозможным, как невозможно кому-то объявить «я есть ни что иное, как человеческая марионетка» и продолжать жить так, как он жил раньше?

Вряд ли кому-то из нас удастся увидеть себя так, как мы выглядим по Метцингеру. В подобном случае ужас станет нам очевиден, и мы поймем, что понимаем очевидность этого ужаса: что мы есть ничто, что мы есть лишь человеческие марионетки, и что в это, в общем-то, не так уж и невозможно поверить. И что теперь, что будет теперь? Ответ: теперь мы сойдем с ума. Дальше наша раса исчезнет в великой эпидемии безумия, потому что с этих пор мы будем знать, что за занавесью жизни скрывается что-то жуткое, способное погрузить наш мир в кошмар. Теперь мы знаем, что мы ничто, лишь зловещие сверхъестественные парадоксы. Теперь мы знаем, что природа свернула не туда, и произвела на свет загадочных сказочных существ, которые по всем законам бытия не должны были существовать, однако же существуют.

Тем не менее Метцингер высмеивает вульгарный материализм, и, похоже, оптимистически верит в то, что в будущем новые технологии сознания придут на место «биологической формы сознания, появившейся в результате эволюции», и, наконец, осчастливят нас. Осчастливят чудесным и прекрасным образом, как это представляет прекрасно образованный, информированный, и чрезвычайно человечный разум Метцингера. И если мы пока что не знаем, что значит быть человеком, то мы определенно знаем, что, по мнению широких масс, значит быть человечным. Обеспокоенность страданиями живых существ у Метцингера вполне совпадает со взглядами пессимистов. Единственное отличие заключается в том, что он считает, что мы можем устранить, или существенно облегчить эти страдания.

В любом случае, Метцингер достаточно смел, чтобы заявить, что «Имеют место некоторые аспекты научного мировоззрения, которые могут нанести ущерб нашему психическому здоровью, и это то, что каждый интуитивно чувствует», при этом сам он определенно чувствует, что не все чувствуют это, и что расчетный баланс рисков и выгод определенно склоняется в нашу сторону. Во что еще может верить нейрофилософ — неужели в то что мы должны сдаться и стереть с лица земли нашу расу?

Определенно Метцингер верит в то, что как только правила игры станут ясны основной части человечества, мы все двинемся дальше и начнем — по правде, а не понарошку — «каждый день и во всех отношениях становиться лучше и лучше». Хотя для этого потребуется время, много времени.