«Практика подобного обмана подразумевает подавление осознания самого факта обмана, включая самообмана сознания о той правде, которую оно раскрывает о человеческой жизни. Позиция Смита дружественна Цапффе, в том смысле, что человек осуществляет … более или менее осознанное подавление [выделено Цапффе] разрушительного избытка сознания. Этот процесс постоянен при пробуждении и в активные часы, это требования социальной адаптации и всего, что обычно считается здоровьем и нормальной жизнью. Психиатрия работает, исходя из допущения о „здоровом“ и жизненном как самого важного для личного плана. Депрессия, „страх жизни“, отказ от еды и прочее неизменно трактуется как болезненное состояние, требующее лечения. Однако такие факты являются посланием глубинной, непосредственной сути жизни, горьких плодов гениальности мысли или чувства в корне антибиологических тенденций. Это не болезнь души, но сбой защиты или отказ от нее, воспринимаемых — верно — как предательство высокого потенциала эго».
Цапффе рассматривал психоанализ как еще одну форму анкеровки, при этом не так важно, осознаем ли мы существование репрессивного механизма, или этот механизм действует полностью бессознательно. Для Смита и Цапффе результат один и тот же: окклюзия реальности (блокирование, аналогично «вертится на языке»). Еще один аспект, равно разделяемый Смитом и Цапффе, заключается в том, что их идеи о человечестве не поддаются научной верификации, ни сейчас, ни возможно вообще. Смит, по всей видимости, не понимает этого обстоятельства, поскольку на заключительных страницах своей книги выражает надежду, что в один прекрасный день, человечество, по его словам, «прорвется в реальность». В заключении «Последнего Мессии» Цапффе пессимистически сомневается в том, что подобное может когда-либо случиться, и это единственное разумный вывод, к которому он может прийти. Смит бы и сам мог усомниться в реальности своей мечты о прорыве человечества в реальность, поскольку весьма очевидно, что люди всегда будут нуждаться в подавлении, самообмане, и иллюзиях. Нам не стоит надеяться на достижение утопии, в которой мы перестанем отвергать реальность, которую сегодня подавляем. Да и кто, кроме пессимистов, станет задумываться, о возможности таких утопий?
Эффективность механизмов подавления в сознании анализировалась во многих аспектах, например, с точки зрения страха смерти. В книге Томаса С. Лангера «Выбирай жизнь: „Как справиться со страхом умереть“» (2002) описаны многочисленные примеры традиционных стратегий противостояния танатофобии. Несмотря на то, что в подзаголовке этой книги говорится об умирании, речь более идет о страхе смерти, а вовсе не о том страдании и ужасе, которыми сопровождается тот короткий промежуток времени, который предшествует безвозвратной миграции в смерть. По сути дела, книга Лангера, как и многие подобные книги, концентрируется на жизни, а не на страхе смерти или умирания, которые представляются лишь смутными маловероятными событиями, покуда человек жив.
ВРАЧ: Боюсь, что у вас неоперабельная опухоль, и вы скоро умрете.
ПАЦИЕНТ: Не может быть, Я прекрасно себя чувствую.
ПОЛИЦЕЙСКИЙ: Мне очень жаль, мэм, но ваш муж попал в аварию. Он умер.
ЖЕНА: Этого не может быть. Он вышел из дома всего минуту назад.
Пройдет время, и раковый больной и несчастная жена, которая только что потеряла мужа, конечно, придут в соответствие с фактами печальной реальности. Принятие своей новой реальности, в противоположность схождению с ума или иной патологической реакции, представляется обычным процессом — конечно, при условии, что пациент проживет достаточно долго для возможности такого принятия и не умрет прежде от неоперабельной опухоли. Средства массовой информации и прочие источники всю нашу жизнь непрерывно бомбардируют нас подобными дурными новостями. Тем не менее мы упорно не следуем старой пословице: «Надейся на лучшее, но готовься к худшему». Вместо того мы надеемся на лучшее, и верим в то, что лучшее непременно настанет. Потому что, если мы и вправду решим ждать худшего, то вполне можем сойти с ума, или продемонстрировать иную патологическую реакцию прежде, чем худшее действительно с нами случится. И это и станет тем самым худшим.
