С другой стороны, что-то подсказывало Кавальканти, что его визави в обычные дни также не поражает бойкостью и развязанностью. И это пришлось ему по душе. Ведь не далее как несколько минут назад он уверял своих собеседников в том, что ищет именно такую девицу. И не стоит ли теперь, как говорят русские, закусить удила? То есть не стоит ли тут же и присвататься к сей особе, пока свет еще не оказал на нее своего губительного воздействия?
После танца он отвел Лизу к ее матушке, учтиво раскланялся и удалился. Анна Александровна немного побранила дочь за то, что та была так холодна и неразговорчива с кавалером, но после, качнув головою, молвила:
— Что же, чему быть, тому не миновать. И ежели ты не привлекла его внимания, то уж теперь чего рассуждать о том… С другой стороны, — поразмыслив, прибавила Анна Александровна, — что тебе за важность в первый же день в свете привлекать к себе сразу же пристальное внимание? Торопиться тебе некуда, Лиза, так что…
— Благодарю вас за снисходительность, матушка, — ответила Лиза, невольно вздохнув с облегчением.
Упреки матери были бы ей невыносимы.
— Что же, не пора ли нам отправляться домой? — это Гаврила Иванович, прискучившийся картами, присоединился к своей женской половине.
Он был весьма доволен, ибо не проиграл ничего, но выиграл тысячу рублей. Похлопывая себя по бокам, он радостно осведомился:
— Что же, Лизок, довольна ли ты балом?
— Да, папенька, очень довольна, — ответила Лизок с улыбкой.
— Много ли ты танцевала?
— Да, папенька, много. Почти все танцы.
— Вот-с и дивно… Вот-с и мило… — пропел Гаврила Иванович.
— А не устала ли ты, Лизавета? — спросил он снова.
— Ежели вы желаете ехать домой, то я вовсе не против, — ответила любящая дочь. — Я и в самом деле несколько устала.
— Да, столько впечатлений! — прибавила Анна Александровна.
— И впрямь, Лизок, поедем! Тем более что уже второй час ночи, — едва сумев справиться с неожиданным зевком, ответил папенька.
Лиза и в самом деле устала, она была переполнена впечатлениями, треволнениями и мечтала об отдыхе. Тем более что последний танец утомил ее изрядно. Мало того, что это был длиннейший котильон, но еще она танцевала с человеком, который, в отличие от остальных, сильно встревожил ее воображение. Поэтому она с облегчением вышла из залы, накинула шубку, шаль и, сев с князем и княгиней в карету, отправилась домой.
Ежели поначалу Кавальканти и имел сомнения на счет своих чувств к Елизавете Гавриловне, то после он быстро избавился от них. Впрочем, что чувства? Не более чем увлечение прелестным личиком, фигурою и положением девушки в обществе. Да, и еще та невинность и незамутненность чувств и мыслей, которую предполагал и желал видеть в своей супруге князь Гвидо. Да, он не лукавил, именно эти качества первенствовали в его воображении.
Поэтому, когда первое впечатление о робости Елизаветы Гавриловны отошло на второй план, Кавальканти решился на ухаживания.
Итак, девичье личико с ярким румянцем на щеках, с потупленными глазками и приятной округлостью щек, вместе с маленькой дрожащей ручкой и нежным приятным голосом сделали свое дело. И ничего в том не было удивительного.
Кавальканти на другой же день отправился к Хованским. Он отвез букет для Елизаветы Гавриловны и оставил карточку. Хозяйки еще спали, и князь нарочно приехал так рано, чтобы не встретиться с ними сегодня. Ему хотелось еще иметь немного времени для раздумий…
Лиза уснула поздно. Домой они приехали в два часа пополуночи. Пока горничная помогла ей раздеться, прошло немало времени. Ведь и платье, и ленты, все прочее требовало немалого усердия от заспанной горничной. Она около получаса путалась в крючках и завязках, и Лиза уже почти спала, когда горничная, наконец, подала ей рубашку и чепец.
Елизавета Гавриловна думала, что заснет сразу же, лишь только ее голова коснется подушки. Но только она легла в постель, как поняла, что заснуть не может. Она поворачивалась с боку на бок, и мысли о минувшем бале не давали ей покоя. Наконец девушка все-таки заснула. И проснулась очень поздно, когда день был уже в самом разгаре.
