Загадки первых русских князей - страница 93
Следует отметить, что в хрониках Скилицы, Кедрина и Зонары измена Калокира относится ко времени прихода к власти Иоанна Цимисхия>{287}. Учитывая, что вплоть до конца 969 года враждебных действий между Русью и Византией не происходило, следует согласиться с мнением М. Я. Сюзюмова и С. А. Иванова о том, что до убийства Никифора Фоки Калокир и не помышлял о выступлении против Константинополя. «И в самом деле, — пишут указанные авторы, — Лев в своем повествовании объединил два похода Святослава в один так, что, помимо прочих недоразумений, произошло смешение целей начальной и последующей деятельности Калокира. Очень возможно, что лишь тогда, когда Калокир получил сообщение об убийстве Никифора, он решил при опоре на Святослава поднять мятеж и захватить власть. Это тем более вероятно, что Калокир, возведенный Никифором в сан патрикия, считался его приверженцем и не мог надеяться на успех своей карьеры при Цимисхии, убийце Никифора. Более убедительным представляется, что версия о начальном этапе действий Калокира, изложенная Львом, исходила от официальных кругов правительства Иоанна Цимисхия. Реальные истоки интриг Калокира следует искать в недовольстве военной аристократии по поводу расправы над Никифором и возведении на престол его убийцы»>{288}. Калокир был далеко не единственным сторонником Никифора Фоки, попытавшимся взбунтоваться после его убийства.
То, что отношения между русами и византийцами стали враждебными лишь после смерти Никифора Фоки, подтверждается еще и тем, что Святослав не успел подготовиться к войне с Цимисхием и никак не ожидал его нападения, случившегося весной 971 года. Он не охранял проходы в горах, чем удивил даже Иоанна Цимисхия. Неожиданностью для русов было и появление «ромеев» возле столицы Болгарии Великой Преславы. Некоторые авторы объясняют «беспечность» русов тем, что они все-таки заключили перемирие с Цимисхием и вполне ему доверяли. Но даже если какие-то переговоры между сторонами и велись, Святослав потерпел поражение не из-за своей доверчивости, а потому, что у него не хватило сил для борьбы с Византией. Не случайно Иоанн Цимисхий выбил русов из Болгарии всего за три с небольшим месяца (с 12 апреля по 23 июля 971 года). В ходе этой русско-византийской войны русы не смогли одержать ни одной победы и все время отступали. В основном война 971 года прошла в осаде греками Доростола, начавшейся 23 апреля, в то время как остальная территория Болгарии была отвоевана Цимисхием с 12 по 23 апреля. То, что русы не были готовы к войне, видно и из того, какие муки голода они испытывали в период осады Доростола греками. Получается, что запасов продовольствия на этот случай в городе не было.
Правда, Лев Диакон на страницах своей «Истории» довольно часто подчеркивает мысль о том, что русы серьезно угрожали существованию империи. Страхом перед русами проникнуты некоторые стихотворения писателя X века Иоанна Геометра, надпись, сделанная на гробнице Никифора Фоки Иоанном, митрополитом Мелитинским>{289}.
Для того чтобы разобраться в возникшем противоречии, следует учесть, что в X веке в Византии были широко распространены представления о скором конце света. Исходя из того, что Византия считалась греками единственной «настоящей» империей, то есть центром Вселенной, они были убеждены, что их история — это история всего мира, своеобразное продолжение Ветхого Завета. Следовательно, именно с них и должен был начаться Апокалипсис. Лев Диакон разделял эти представления. В своей «Истории» он цитирует ветхозаветное пророчество из 39 главы «Книги пророка Иезекииля»: «Вот я навожу на тебя Гога и Магога, князя Рос», считая, что оно относится к русам>{290}. В действительности же, в еврейском подлиннике, цитата из пророчества Иезекииля звучит так: «Вот я на тебя, Гог, верховный глава (неси рош) Мешеха и Фувала…»
