Загадки первых русских князей - страница 79

(вероятно, тоже родом из Мурома); нанялся для того, чтобы вместо его заболевшего племянника идти с царскими воеводами в поход на Тарковского шамхала. По возвращении из похода Илейка зимовал в Терках, служа во дворе у какого-то Григорья Елагина. На лето он снова поплыл в Астрахань. Он пристал к волжским казакам, и тут начинаются его похождения уже не как рабочего, а как ратного служилого казака. В конце царствования Бориса Годунова Илейка находился под начальством воеводы князя Ивана Хворостинина; а когда этот воевода послал казачий отряд из Астрахани в Терки, Илейка пошел с сим отрядом.

Волжские и терские казаки, как известно, в то время нередко из служилых людей обращались в вольных и составляли грабительские шайки. Терские казаки забунтовали, начали говорить, что царь хотел их пожаловать великим жалованьем, да «лихие бояре» этого жалованья им не дали и себе присвоили. Они замышляли идти к устью реки Куры, чтобы «громить Турских людей», а если там насчет добычи не посчастливится, то поступить на службу к Кизыльбашскому (Персидскому) шаху Аббасу. Но тут человек с триста терских и волжских казаков отделились и задумали другое дело. В то время на Терек дошла весть о свержении Годуновых и воцарении первого Лжедимитрия; помогавшие ему донские казаки, по слухам, получили щедрые награды; это обстоятельство возбудило зависть у терских. Отделившиеся 300 человек хотели тоже попытать счастья и придумали выставить из своей среды тоже самозванного претендента на Московский престол, под знаменем которого можно было бы прежде всего идти на Волгу «громить торговые суда». Они изобрели царевича Петра Федоровича. Известно, что у последнего Рюриковича Федора Ивановича была только дочь, умершая в младенчестве; казаки сочинили басню о том, что родился собственно сын, но что верные люди, опасаясь козней Годунова, подменили его дочерью, а сына укрыли и воспитали тайно. Очевидно, повторялась басня подобная той, которую рассказывал о себе Лжедимитрий.

Возник вопрос, на кого возложить роль мнимого царевича Петра. Между «молодыми товарищами» казаки наметили выбрать одного из двух: или Илейку Муромца, или Митьку Астраханца, который был сыном одного астраханского стрельца. Митька сам отказался от этой чести, говоря, что он в Москве не бывал и никого не знает, а родился в Астрахани и там всегда жил. А И лейка Муромец, как оказалось, в Москве был: он приезжал сюда из Нижнего и жил тут от Святок до Петрова дня у подьячего Тимофеева, который служил у дьяка Василия Петровича; а этот дьяк находился в том приказе, в ведении которого были Устюг и Вятка. Итак, роль царевича Петра возложили на Илейку Муромца.

Эта воровская шайка с Илейкой, тайком от терского воеводы Петра Головина, ушла из города Терок на стругах в Каспийское море и остановилась на острове, против устья Терека. Тут пристали к ней еще многие казаки из соседних мест. Отсюда они поплыли к Астрахани, но в Астрахань не были впущены и двинулись вверх по Волге; причем Илейка Муромец послал гонца с грамотой к Лжедимитрию, называя его своим дядей. Хитрый Лжедимитрий отвечал ему ласково и звал его к себе в Москву, где, вероятно, готовил ему западню. Эту ответную грамоту Илейка получил под Самарой. Но едва он миновал Свияжск и в десяти верстах от него достиг Вязовых гор, как пришла весть о трагической судьбе первого Лжедимитрия. Тогда Лжепетр и его шайка повернули назад и занялись разбоем и грабежами. Из Волги потом они переволоклись на Дон, из Дона поднялись вверх по Донцу. Тут пришла к ним грамота из Путивля от известного деятеля Смутного времени князя Григория Шаховского, с известием, будто Димитрий вновь спасся от смерти, и с приглашением спешить на помощь.

Доскажу в немногих словах дальнейшую роль и судьбу Лжепетра, или Илейки Муромца.

Он очутился во главе полчища, состоявшего из казаков терских, волжских и донских; потом к нему пришли еще Запорожцы, так что у него оказалось более 10 000 войска. По дороге к Путивлю этот казацкий самозванец взял и разграбил несколько городов. Вообще он отличался хищным разбойничьим характером и, как истый представитель черного народа, особенно свирепствовал против бояр и дворян. Многих попавших в его руки он замучил; между прочим, князя Андрея Бахтеярова, бывшего прежде Путивльским воеводой, Илейка не только убил, но и опозорил его боярскую честь, в лице его дочери. По всем признакам он оказался и недюжинным атаманом в военном деле. Он одержал несколько побед над царскими воеводами, захватил Тулу и, соединясь с другим предводителем крестьянских и казацких шаек, известным Болотниковым, готовился идти на Москву. Царь Шуйский напряг все усилия, собрал стотысячную рать и во главе ее лично осадил Тулу. Осажденные защищались очень мужественно; осада так затянулась, что уже приходилось думать об отступлении, когда неожиданное обстоятельство помогло царю Василию: боярский сын Фома Сумин Кровков, родом из Мурома, следовательно, земляк Илейки Муромца, предложил царю запрудить реку Упу и затопить город Тулу; просил только дать ему сколько нужно народу. Действительно, он затопил город, и осажденные сдались. Илейку в числе других отправили в Москву. Там его повесили, предварительно сняв с него показания, о которых была речь выше.