Мы объясняли расхождения в источниках по вопросу о статусе Олега тенденциозностью летописцев, часть которых всеми силами стремилась доказать, что кроме династии Рюриковичей никаких других «законных» князей на Руси не было. С другой стороны, разбирая путаницу в источниках по вопросу о могилах Олега, мы пришли к выводу о том, что летописный образ Вещего Олега «впитал» в себя образы нескольких героев. Одного из таких героев мы уже называли — это Хельгу «Кембриджского документа», воевавший вместе с Игорем против греков. Что же касается Повести временных лет и Новгородской первой летописи младшего извода, то в них под именем Вещего Олега действуют два совершенно разных персонажа — князь и воевода, жившие в разное время. В последнем, возможно, нашел свое отражение Олег Моравский, выполнявший при Ольге обязанности ближайшего помощника, фактически воеводы. В связи с тем, что Олег Моравский (один из прототипов Вещего Олега) вошел в правительство Ольги, в ряде поздних летописей появилась тенденция сближения образов Ольги и Олега Вещего, приписывания ей подвигов, которые совершил он. В частности, Ольге в них приписывается даже военный поход на Царьград. Стоит отметить, что в XII веке многие на Руси были твердо уверены в том, что такой поход имел место. Так, новгородский архиепископ Антоний, путешествовавший в Константинополь в конце XII века, видел в Софийской церкви золотое блюдо, подаренное Ольгой, во время посещения ею столицы Византии, и написал, говоря об этом, так: «и блюдо злато служебное Олгы русской, когда взяла дань ходивши ко Царюграду». Из этого следует, что народное воображение сближало мирное путешествие Ольги в Царьград с походами Олега и Игоря. Ученые отмечают и известное сходство в характерах Ольги и Олега>{211}. В ряде летописей Ольга называется родственницей или даже дочерью Вещего Олега. Именно Олег, по летописям, «привел» Ольгу в жены Игорю. Летописцы слышали об Олеге Моравском, современнике и помощнике Ольги, но, зная только одного Олега — Вещего, или сознательно умалчивая о других, приписывали ему или Ольге деяния князя середины X века.
В связи с известиями о родстве и соперничестве Игоря с Олегом Моравским, изгнанием последнего и возвращением его на Русь только при Ольге, после гибели Игоря, нельзя не вспомнить о еще одном любопытном предании, в котором сообщается, что Игоря Старого убил его двоюродный брат во время войны между ними>{212}. Кстати, то, что наряду со Свенельдом, ближайшим сподвижником Ольги, стал и другой противник Игоря — Олег Моравский — тоже свидетельствует о непростых отношениях родителей Святослава.
Известия об Олеге Моравском, возможно, служат подтверждением и того, что главенство в союзе русских князей не передавалось по наследству. Дело в том, что Я. Стржедовский считает, будто Игорь хотел расправиться с Олегом, чтобы народ не избрал его во имя великих заслуг отца (Вещего Олега?) главой Руси. Даже если мы признаем, что сообщение Я. Стржедовского о том, что Олег Моравский был сыном Вещего Олега, является всего лишь предположением автора, следует признать, что соперничество беглеца Олега и Игоря, неустойчивость положения Игоря в Киеве свидетельствуют о том, что киевский стол еще не был закреплен за одной династией.
Итак, известия об Олеге Моравском и том участии, с которым его встретила Ольга, позволяют предположить, что за крещением Ольги стояло стремление овладеть частью территории, принадлежавшей ранее Великой Моравии. Нам известны факты распространения в X веке влияния Киевской Руси на территории, ранее принадлежавшие Великой Моравии. Примером может служить земля славянского племени лендзян. В этой связи следует обратить внимание на гипотезу Н. К. Никольского, который, исследовав Повесть временных лет, пришел к выводу о том, что в основе «Сказания о переложении книг на славянский язык» лежит некая «Повесть о полянах-руси», представлявшая русов и мораван единым народом>{213}. Отнюдь не случайна и путаница в некоторых литературных памятниках XIV–XVII веков, в которых то Русь считается частью Моравии, то Моравия — частью Руси, а моравские князья называются русскими. Книжники, судя по всему, считали, конечно же ошибочно, моравские земли русскими.
