В «Продолжении хроники Регинона Прюмского» под 959 годом сказано: «Послы Елены (княгиня Ольга после крещения приняла христианское имя Елена. — А.К.), королевы ругов (русов. — А.К.), крестившейся в Константинополе при императоре константинопольском Романе, явившись к королю, притворно, как выяснилось впоследствии, просили назначить их народу епископа и священников». Под 960 годом следует продолжение о том же: «Король отпраздновал Рождество Господне во Франкфурте, где Либуций из обители святого Альбана посвящается в епископы для народа ругов достопочтенным архиепископом Адальдагом». Под 961 годом сообщается: «Либуций, отправлению которого в прошлом году помешали какие-то задержки, умер 15 февраля сего года. На должности его сменил, по совету и ходатайству архиепископа Вильгельма, Адальберт из обители святого Максимина, который, хотя и ждал от архиепископа лучшего и ничем никогда перед ним не провинился, должен был отправляться на чужбину. С почестями назначив его епископом народу ругов, благочестивейший король, по обыкновенному своему милосердию, снабдил его всем, в чем тот нуждался». И, наконец, в 962 году: «В это же лето Адальберт, назначенный епископом к ругам, вернулся, не сумев преуспеть ни в чем из того, чего ради он был послан, и убедившись в тщетности своих усилий. На обратном пути некоторые из его спутников были убиты, сам же он, после больших лишений, едва спасся»>{186}.
Сообщение о неудачной миссии Адальберта, о которой он сам и сделал запись в указанной хронике, имеется в более сокращенном виде в «Хронике» Титмара Мерзербургского, который несколько изменяет его окончание, сообщая, что Адальберта изгнали язычники>{187}. «Кведлинбургские анналы» отмечают, что Адальберт «не избежал смертельной опасности от их (русов. — А.К.) козней»>{188}. Схожие краткие сообщения о миссии Адальберта содержатся и в некоторых германских хрониках>{189}.
Из этих сообщений видно, что еще в начале 60-х годов X века Ольга по-прежнему оставалась киевской княгиней, «королевой ругов», и, следовательно, поездка в 957 году в Константинополь не принесла ей вреда. Однако из рассказа Адальберта следует, что на Руси он подвергся каким-то опасностям, многие его спутники погибли, а сам он едва спасся. Причину бегства Адальберта большинство историков видит все в том же перевороте, совершенном «языческой партией», который они относят уже к 962 году (М. Д. Приселков, М. С. Грушевский, В. А. Мошин, В. В. Мавродин, В. Я. Рамм, Б. А. Рыбаков, М. Б. Свердлов, А. П. Новосельцев и др.).
Действительно, вскоре после изгнания Адальберта Святослав начал свои знаменитые походы. Но из рассказа Адальберта вовсе не следует, что епископ не сумел преуспеть ни в чем из-за переворота в Киеве. Судя по сообщению его хроники, Адальберта обманули те же люди, что и пригласили. Сам епископ воспринял свое назначение к русам как наказание, отправился в свою миссию неохотно и поэтому еще мог потерпеть неудачу. Не случайно Адальберт скромно умалчивает о причинах провала и ничего не говорит ни о каком насильственном изгнании. Из рассказа хроники можно сделать вывод, что он сам уехал, потерпев неудачу. Ситуация на Руси действительно могла измениться за то время, которое прошло с момента приглашения епископа до момента его изгнания, но это не означает, что в Киеве произошел переворот. Отметим, что мотив изгнания Адальберта русами появился в источниках гораздо позднее поездки, когда возникла необходимость чем-нибудь оправдать неудачу Адальберта и его отъезд, чтобы он мог продолжать делать карьеру>{190}. Что же касается известия о гибели спутников Адальберта, то он не связывает эти события с действиями русских властей. Лишения и гибель товарищей Адальберт пережил «на обратном пути», то есть речь скорее всего идет о дорожном происшествии. Отметим, что если бы в Киеве произошел перевороту то вряд ли Ольга осталась бы там жить и даже управлять городом в отсутствие Святослава, что явно следует из летописного рассказа о 6476–6477 (968–969) годах. Таким образом, мы не можем точно ответить на вопрос, пришел ли Святослав к власти в начале 60-х годов X века или нет. Из летописного текста следует, что, несмотря на расхождения в вере, Ольга любила своего «непутевого» сына. Расхождения у них были только по вопросу о том, каким богам молиться и как управлять Русью. По существу отношения между Ольгой и Святославом представляли собой столкновение двух «концепций» развития Руси.
