— Кто это был? — поинтересовался Уил.
— Женщина, с которой я вчера познакомился.
Он понимающе кивнул, а потом заговорил о другом:
— Вам удалось просмотреть Третье откровение?
— Мне дали экземпляр.
Уил ничего на это не сказал и, казалось, был погружен в свои мысли, поэтому я вынул перевод и принялся искать место, где остановился. Там как раз говорилось о природе красоты и отмечалось, что через ее восприятие люди со временем научатся видеть энергетические поля. Когда это произойдет, предрекалось в Третьем откровении, наше понимание материального мира немедленно станет другим.
Например, мы будем употреблять в пищу больше таких продуктов, которые еще хранят эту энергию, и осознаем, что в одной местности больше энергии, чем в другой, и самая высокая степень ее концентрации приходится на те районы Земли, где сохранилась естественная среда древности, в особенности на леса. Я дошел уже до последних страниц, когда ко мне неожиданно обратился Уил.
— Расскажите, что у вас там было в садах? — попросил он.
Как умел, я подробно пересказал все, что произошло за эти два дня, в том числе и о тех людях, с которыми я познакомился. Когда я рассказал о встрече с Марджори, он посмотрел на меня и улыбнулся.
— Говорили ли вы с этими людьми о других откровениях и о том, какое отношение имеют эти откровения к тому, чем они занимаются в садах? — спросил он.
— Я вовсе не упоминал о них, — ответил я. — Поначалу я не доверял этим людям, и лишь потом понял, что они знают больше, чем я.
— Думаю, что будь вы совершенно откровенны с ними, вы смогли бы донести до них важную информацию.
— Какую информацию?
Уил проникновенно взглянул на меня:
— Об этом известно только вам.
Я не знал, что на это ответить, и поэтому принялся разглядывать пейзаж. Местность становилась все более каменистой, холмы — более крутыми и высокими. Над дорогой нависали большие гранитные глыбы.
— А что вы думаете о том, что вам снова довелось увидеть Марджори, когда мы проезжали мимо садов? — спросил Уил.
Я хотел было сказать «просто совпадение», но вместо этого проговорил:
— Не знаю. А как вы считаете?
— Я считаю, что ничего не происходит просто так. Для меня это означает, что вам двоим еще предстоит что-то сделать, сказать друг другу то, что вы не успели сказать.
Это соображение заинтриговало и обеспокоило. Меня всю жизнь обвиняли в том, что я всегда держусь на расстоянии, что задаю вопросы, но не выражаю своего мнения и не занимаю определенной позиции. Ну почему, спрашивал я себя, это всплывает вновь?
Обратил я внимание и на то, что начинаю чувствовать себя по-другому. В Висьенте я был готов идти на риск, и мне казалось, что я все знаю, но сейчас мое ощущение можно было назвать не иначе как углубляющейся депрессией с примесью беспокойства.
— Ну, теперь из-за вас у меня настроение испортилось, — проговорил я.
Уил громко расхохотался, а потом сказал:
— Я тут ни при чем. Это из-за того, что мы уехали из Висьенте. От энергии этого места просто крылья вырастают. Как по-вашему, почему все эти ученые много лет подряд приезжают сюда? Они не в силах объяснить, почему им так нравится Висьенте. — Он повернулся ко мне и посмотрел прямо в глаза. — Но мы-то хорошо знаем ответ.
Он бросил взгляд на дорогу, а когда снова повернулся ко мне, его лицо выражало крайнюю озабоченность:
— Когда уезжаешь из такого места, приходится мобилизовывать всю свою энергию.
Я смотрел на него, ничего не понимая, и он улыбнулся мне ободряющей улыбкой. Наступило молчание, и лишь когда мы проехали с милю, он произнес:
— Расскажите, что еще было в садах?
Я принялся рассказывать дальше, и он не прерывал меня, пока я не дошел до спора Сары с перуанским ученым и того, как во время этой стычки изменялись их энергетические поля.
— А что сказали по этому поводу Сара и Фил? — спросил он.
— Ничего. Похоже, они не знают, с чего начать разговор об этом.
— Не думаю, — заметил Уил. — Их настолько захватило Третье откровение, что дальше они еще не продвинулись. О том, как люди ведут борьбу за обладание энергией, говорится в Четвертом откровении.
— Ведут борьбу за обладание энергией? — переспросил я.
