— Возьмите меня в помощники, я еще не разучился делать геологические разрезы.
— Пойдете по совместительству?
— По совместительству к вам не пойду, а в кино вас когда-нибудь приглашу.
— Какая великолепная перспектива — пойти в кино со следователем по особо важным делам!
— Может случиться так, что вы поедете со мной… — Туриев посмотрел на часы. — Мне должны позвонить из города, попрошу, чтобы прислали машину.
— Борис Семенович, вы очень хотите, чтобы я… мы составили вам компанию в служебной «Волге?».
— Очень хочу. А кто это — «мы»?
— Со мной должен ехать Васин — я об этом уже говорила.
— Вы неразлучны не только на работе?
— Не надо быть столь любопытным, Борис Семенович, — Елена улыбнулась. Вы работали геологом и знаете, что над отчетом трудится большая группа специалистов. Васин — геолог участка, я — минералог, у нас разные обязанности, но общие цели — дать оценку месторождению. Камеральные работы обычно проводим вместе. Итак, звоните, если даже разговор ваш с городом состоится заполночь. До свидания.
Через час Борис сообщил Дроздовой о том, что «Волга» будет ждать ее и Васина на автобусной станции в восемь утра.
Туриев пришел на автобусную станцию Рудничного за десять минут до прихода первого автобуса из Пригорска.
Он подошел к кассе, заглянул в окошко, поздоровался с кассиршей. Та, отложив свое вечное вязание, спросила:
— Нашли преступника?
— Ищем, тетя Варя.
— Вы знаете, как меня зовут? — В глазах женщины — море радости.
— Мы все и обо всех знаем, — таинственным голосом произнес Борис, — знаем и то, что вас весь Рудничный любит.
— Еще бы! — улыбнулась тетя Варя, — десять лет здесь работаю.
— Автобус не опоздает?
— Что вы?! Наш Федя — ас, самый лучший шофер. Слышите? Автобус подходит, сейчас покажется из-за поворота.
«Икарус» въехал на асфальтированную площадку, изящно развернулся, стал. Из салона вышли немногочисленные пассажиры. К окошку кассы подошел водитель, обратился к кассирше:
— Много билетов продала, тетя Варя? Надоело гонять машину почти без пассажиров, пустили бы на эту линию «пазик»…
— Семь билетов, Феденька, всего семь, но до отправления еще сорок пять минут. Может, подойдут желающие уехать.
— В выходные дни автобус еще заполняется, а в будни…
Плиев отошел от кассы, присел на скамейку, закурил.
Туриев устроился рядом, представился: — Я следователь по особым делам, мне необходимо поговорить с вами.
— Чем обязан?
— Вспомните, пожалуйста… Дня четыре назад последним рейсом не выезжал ли в Пригорск пожилой грузноватый мужчина с чехлом для удочек за плечами?
Плиев задумался, поскреб подбородок, не докурив сигарету, придавил ее подошвой модного, на платформе, башмака, стал неспеша вспоминать вслух:
— О том, что в горах убили мужчину, я узнал в тот же день. Последний рейс, как обычно, был малолюден — всего пять человек. Мужчина с чехлом для удочек сидел на третьем месте, он попросил у меня закурить, когда мы проезжали мимо санатория, при этом похвалился, что поймал десять форелей. В двадцати километрах от города застучал мотор, пришлось остановиться, устраняя неполадку. Прибыли с опозданием на час с лишним. Мужчина с чехлом сошел на Большой площади у аптеки, я хорошо помню, он подошел к двери и нажал кнопку звонка. Аптека дежурная, работает круглосуточно. Я машинально посмотрел на часы: шел второй час ночи. — Плиев замолчал.
Туриев невольно чуточку подался вперед — на площадку автостанции пришли Дроздова и Васин. Легким кивком они поздоровались с Туриевым, направились к газетному киоску. Дроздова была оживлена: при разговоре жестикулировала, весело смеялась, запрокинув голову. Васин что-то сказал ей на ухо, Елена Владимировна нахмурилась и замолчала.
Игорь Иванович с виноватой улыбкой в чем-то стал оправдываться, достал из кармана яблоко, потер им о рукав пиджака и протянул Дроздовой.
Та, снова засмеявшись, взяла его.
«Яблоко раздора», — подумал Борис и ему почему-то стало тоскливо.
Какое он имеет право ревновать ее к Васину? Люди давно работают друг с другом, связаны одной мечтой, одним стремлением — начать разведку на Скалистом плато. Может, связаны еще чем? Она — красива, он — мужественный симпатичный человек, фронтовик, еще совсем-совсем не стар, лет сорок шесть. А сколько Елене Владимировне? Под тридцать? Что-то около. Так что, Борис Семенович, уймись, — обратился к себе Туриев.
