— Фомушка, давай-ка в избу, будем блины печь.
Зайка прыг-скок по ступенькам серым колобком, покатился за Нюшиными лапоточками.
Нюша просеяла муку, выскочила в клеть[51] за кринкой молока да за яйцами, вернулась в избу, проверила опару. Опара белоснежной шапкой поднялась в горшке. Не зря она вышла во двор, когда еще месяц светил, попросила у него:
Месяц ты, месяц,
Золотые твои рожки,
Взгляни в окошко,
Подуй на опару, дай печке жару.
Добавила муки пшеничной да гречневой, прикрыла рушником и поставила на теплый припечек, чтобы тесто подходило. А с печки снова:
— Нюшка?
— Чего, бабушка!
— Вот сказать тебе хотела: все в избе с печи начинается и печью заканчивается.
— Ой, бабушка, может киселька подать? Ты как мудрствовать начинаешь — точно трапезничать пора.
— Да погоди ты, трапезничать. Слухай бабку. Кто на печи? Малый и старый. Косточки, где еще прогреешь? Печка вытянет любую хворь. Хлебом накормит да щами. А каша в печи? Зернышко к зернышку, духмяная, рассыпчатая. Чем трапезничать будем, Нюша?
— Горох тертый да кисель овсяный. Молочко топлёное.
— Гороха не хочу, нутро от него сотрясается, Перуном бьеть.
— Ой, бабушка! — Нюша прыснула в ладошку. — Опять меня смешишь! Перуна своего вспомнила. Давай киселька тебе поднесу!
— Киселька неси, да молочком топленым сдобри. До поста порадоваться, мамон[52] потешить.
— Ой, какой там, мамон! Кожа да кости. Лядащая[53] совсем.
— Ой, Нюша, а молодая я была дородная — страсть! — бабушка залилась тененьким смехом, словно колокольчик чуть надтреснутый зазвонил.
— Ты, дородная[54]? Окстить, где там та дородность таилась?
— Где надо — там и таилась! — бабка обиженно замолкла на печке.
Смоленск, октябрь 2009 г.
Нюша шла из школы домой. Пошла специально между домов, там клёнов много, кленовые листья не успели смести дворники. Ковёр на земле — загляденье. Шла, шуршала осенними листьями. У соседнего дома — любимая ее рябинка. Листья уже опали, а кисти — загляденье! Как мамино ожерелье коралловое, горят на солнце. Рябинка эта — Нюшина подружка. Она так решила еще в первом классе, когда умела играть со всем на свете. Однажды взяла мамино ожерелье, нацепила на платье. У них праздник был — Осенний бал, надо было в костюме прийти. Нюша так и представилась — рябина. Ей тогда, правда, приза никакого не дали, не поняли, что рябина она самая настоящая, даже в календаре друидов все совпало. Ожерелье мамино лежит в шкатулке до сих пор. Мама его любила очень, старинное, папа подарил, а папе оно от бабушки досталось…
До каникул — неделя: в школе — суета сует, итоговые контрольные, зачеты. И папа на работе пропадает. Дома пусто. Опять сварить пельмени и за уроки.
— Нюшка, ты чего по чужим дворам?
— Ну, куда от тебя, Федька? Куда не пойду — ты. Следишь за мной?
— Вот ещё!
— Чего тогда здесь делаешь?
— Домой иду. Яблоко будешь? — достал из кармана куртки яблоко, подал Нюше.
— Буду, спасибо. Голодная.
— Жуй.
— А ты?
— У меня есть, — достал второе.
— У тебя что, в карманах яблоки растут?
— Ага, «Любимая ферма», 100 % готовности. Урожай снимаю.
— Ты что, тоже в «Любимую ферму» играешь?
— Вот еще, делать нечего, у меня игры покруче. Сестра зависла, выращивает помидоры, коров доит. Такая сельскохозяйственная стала, прямо фермерша. Вчера захотелось ей расширить свои шесть соток, выпросила у отца денег, приобрела еще земли. И раскулачить некому. Корову на поводок и в Сибирь, на вольное поселение…
— И это любимый брат?
— Да ну её. Знаешь, какие у нас из-за компа бои. Расписали время по-честному, а она:
— У меня клубника созрела, пусти, иначе расскажу родакам, что у тебя сигареты в столе.
— Ты что, куришь?
— Да так, пробовали.
— Ну и дурак. Сейчас только лохи курят. Нормальные ребята спортом занимаются и ведут здоровый образ жизни.
— Да не курю я, так, попробовали.
— Ну и выбрось. Зачем искушаться? Бабушка мне говорила, что все скверные помыслы сначала в голове…
— Чё на каникулах делаешь?
— К бабушке поеду. В Болдино. А ты?
— А мы с Егором в деревню, будем отцу помогать баню строить.
— Здорово. Настоящую баню?
— А какую? Конечно. Уже и сруб купили. Будем собирать.
— Ну, Федька, даешь. Прямо зодчий.
