Львиный рык родного начальника звучал все громче и громче, набирая обороты с каждым словом. Виктор пытался вставить хоть одну реплику, объяснить свое решение, но какое там! Проще было танк мухобойкой завалить, чем сказать сейчас что-то Смирнову. Постепенно уровень шума стал спадать, а вскоре и вовсе прекратился – выдохся Сергей Сергеич, выражения колоритные закончились… Но суть гневного спича была ясна как божий день – нужно быть образцово-показательными во всем.
Шеф развернулся и ушел, а Виктор призадумался. Какая уж тут показательность, если в отделении полно баб и грудничков, а за стенами мертвячки друг друга хрумкают, причмокивая…
– Иванов, Парков, вытаскивайте наш скарб и тоже в дежурку. И на улице особо не светитесь – собачки-то вон они, жрут, твари недобитые, и сюда поглядывают.
– Может, я их сниму по-тихому? – предложил один из беркутовцев.
– А сможешь положить пулю точно в бошку? – поинтересовался Виктор у бойца.
– Я-то? – хмыкнул парень и обиженно протянул: – Командир…
– Паштет положит, не переживай так! Давай, Пашка, работай! – крикнул Димка Митрофнов и залез обратно в кузов, чтобы связаться с начальством, гаркнув на водятла из-за отключенной у того рации.
Виктор не стал стоять столбом посреди двора и наблюдать, как беркутовец, аккуратно прицеливаясь, отстреливал всех собак, пирующих у трупов.
И снова начались боевые будни. Помародерничали, и хватит! Кули и сумки с добром ребята передали изумленным женщинам, которые принялись все рассортировывать. Колбаса тоже перекочевала на кухню, но вот сам Серега так пропах ее духом, что больше походил на ходячую колбасную фабрику, рискуя заполучить погоняло «Камо»[34]. А переодеться и не во что… так что остаток дня пришлось нюхать эти ароматы.
Весь день свободные от дежурства по периметру мужчины прокатались по городу, отстреливая мертвецов и вытаскивая живых. Всем, кого встречали, давали совет быть осторожнее и перебраться в менее опасное место. Нескольких человек, бегущих практически в чем мать родила, словили на улице. Как те объяснили, спасались они от обратившихся родственников, и переодеваться, а уж тем более брать с собой докумнты-деньги, не было времени и возможности. Этих отвезли в РОВД, сдали дежурному, который занимался переписью прибывшего населения, заодно прогоняя данные через все базы, что были у него в компьютере, – мало ли кого парни могли привезти.
И каждый раз, чтобы проехать к воротам, приходилось отстреливать подошедших мертвяков, хотя они не очень-то обращали внимание на автомобили, шныряющие туда-сюда, их больше привлекали останки упокоенных собратьев по несчастью.
Отряд беркутовцев поспешно собрался и куда-то выдвинулся, попрощавшись с оставшимися милиционерами.
– Срочная задача! – развел руками Митрофанов, махнув напоследок рукой.
Смирнов поник – все же расположение отделения покидало десять опытных бойцов, но что поделать.
Цены на топливо взлетели, но хорошо хоть были топливные карточки, налички уже ни у кого не имелось – вчера всю потратили на продукты. Хотя на заправке карточки сначала не хотели принимать, ребятки желали получить наличными и по новым расценкам, но, как говаривал легендарный Альфонсо Капоне, «Добрым словом и револьвером можно добиться большего, чем одним добрым словом». В общем, после демонстрации оружия и всей серьезности намерений его применить парни-заправщики сделали все быстро и качественно.
К тому же буквально через пару минут, ревя движком на всю округу, на заправку завернул БТР с солдатами на броне. Чего они тут забыли? Или заправиться подъехали…
Никитин, махнув Володину рукой, подошел к бронемашине, откуда как раз вылез старший в полевом пятнистом камуфляже с погонами прапорщика на плечах и нашивкой на рукаве с изображением красноглазой оскаленной акулы, поверх которой сидела жертва чернобыльской аварии – двухголовый орел в императорской короне.
«Ага, «членистоногие» пожаловали…»
– Товарищ прапорщик?
Парень лет двадцати – двадцати двух обернулся на голос и немного прищурился, хотя небо было затянуто и солнце в глаза не било.
– Да?
– Капитан милиции Никитин, Гагаринское РО УМВД Севастополя.
