Вожак стоял, смотрел на добычу и прислушивался к своим инстинктам, решая, что лучше – тухлое мясо прямо перед мордой или живые двуногие со странными штуковинами в руках. Двуногие влекли, дурманили – свежей пищей, мясом… кровью… Вожак видел их своими белесыми глазами, вожак чуял их, ощущал каждой клеточкой своего тела и слышал странные резкие хлопки, и тогда жажда крови превысила осторожность. Ощерив пасть, вожак бросился к добыче, чтобы утолить этот голод, который с каждой минутой становился все сильнее и сильнее. Что-то горячее врезалось в грудину, отбросив вожака на несколько прыжков назад. Боли не было, только передние лапы теперь плохо слушались. Прижав уши к покатой голове, вожак снова встал и, хромая, продолжил свой путь к цели. К добыче. К существованию.
Двуногие сжимали в руках непонятные палки, плюющиеся огнем. Что такое огонь, вожак помнил еще из прошлой жизни. Огонь – опасность… Но он так завораживающе красив! И снова невидимый толчок – тело отбросило в сторону, а задние лапы не слушались вовсе. Вожак смотрел, пожирал своими белесыми глазами добычу, которая была такой близкой, но в то же время недосягаемой… а потом все померкло…
– У-у-у! Скотина! Чуть было не достал! – вздрогнув, пробормотал Виктор. – Что у вас?
– Чисто! Володин, вперед! – махнул рукой водителю Иванов, а сам побежал вперед, открывать ворота, стараясь не наступать на окончательно упокоенных мертвецов – случай в роддоме все еще оставался в памяти. И вот так, задешево, отдавать свою жизнь ой как не хотелось. Жадный был Виктор, особенно до своей жизни.
– Толян! Аккуратнее! Там еще собаки, но они пока далеко.
Сержант раскрутил цепь, на которую были замотаны ворота, открыл их и тут же захлопнул, как только уазик въехал на территорию.
– Вить, Миха не отвечает на вызов, – высунулся из открытого окна Вэ Вэ.
– Ребята, осторожнее. Здесь кровь, – сообщил Парков, внимательно разглядывающий небольшие пятнышки под ногами, цепочкой вьющиеся по асфальту – будто руку кто-то порезал…
Володин подогнал уазик прямо ко входу и только потом вылез из кабины, вытащив «макаров» из кобуры.
На стоянке, где утром было машин десять – как рабочий, так и личный транспорт, – сейчас стояло только шесть. Значит, еще не все парни вернулись с патрулирования.
– Прикрывайте! – кинул через плечо Виктор и заглянул в приоткрытые двери.
За спиной, на улице, послышался выстрел, заставивший капитана вздрогнуть.
– Еще одна псина, – негромко проговорил Серега. – Их трупы приманивают, видать.
– Воняет кровью, – сообщил Виктор.
И действительно, в холле, возле открытого «обезьянника», виднелись большая лужа крови и выходящие из нее следы. Будто кто-то прошелся и, запачкав ботинки, потопал дальше. Зомбаков в «обезьяннике» не было…
– Какого черта?! Их что, кто-то выпустил? – поинтересовался Володин.
– У меня другой вопрос – какого черта они здесь вообще делали? – со злостью буркнул Никитин, осматривая помещение. – Их еще вчера пристрелить надо было.
– Так надо. Было.
Битковского на месте не оказалось, но из коридора появился Федюнин с «калашом» на плече.
– А, Никитин! Зайди к Смирнову, доложись о прибытии.
– А где все? Где Миха?
Мужчина с явно проступающей лысиной, которую он тщетно пытался спрятать, зачесывая волосы на макушку, немного замялся.
– У нас тут кое-что случилось. Есть жертвы.
– Ни фига ж себе «кое-что», товарищ подполковник! Ни одного часового снаружи, по территории мертвые собаки шастают, а вы говорите: «Кое-что случилось».
– Вот и двигай к шефу, ему и высказывай претензии. Понял? – Федюнин скрылся в дежурке, а Виктор бросился бежать, но не к начальству, а к Алене.
– Жива?! – выдохнул капитан, увидев жену, сидящую на стуле возле детской коляски. На его голос повернулись все обитательницы кабинета.
– Витя! Витенька! Тут такое… – Женщина прикрыла рукой рот, чтобы не разрыдаться и не разбудить детей.
– Тсс! Тихонько. Иди сюда, расскажешь.
Алена практически бесшумно встала со стула и вышла вместе с мужем в коридор, первым делом обняла его и поцеловала, прижавшись всем своим телом.
– Я точно не знаю, что произошло. Но в какой-то момент послышались крики и выстрелы. Было довольно шумно. Я, как и тогда, в роддоме, заперла дверь и достала пистолет… – Виктор успокаивающе гладил жену по голове и одобрительно кивал. – А потом все стихло. Никитка и Сашка погибли, и дежурный тоже – такой, растрепанный…
