Пока не было сигнала к началу, мы сидели с ним в подъезде Рафикиного дома.
- Ну что, похвалили тебя сегодня? - спросил я его от нечего делать.
- Да, - просиял он.
- И ты рад?
- А чего? - насторожился он, почувствовав в моем вопросе подвох.
- А ничего, - сказал я. - Радоваться-то нечему. Ты хоть понимаешь, за что тебя хвалят?
- А почему? - обиделся он. - Я приказы выполняю.
- Разные, приказы бывают...
- Это я не знаю. Мне что говорят, то я и делаю. На то и дисциплина.
Тогда я сказал, что и дисциплины бывают разные. Качан понял, что я затеял разговор, за который может не поздоровиться, и испугался. Я спросил, читал ли он "Тимура и его команду". Он не читал, только кино видел.
- Помнишь, там два отряда было? Один, которым Тимур командовал, а другим Мишка Квакин. Помнишь?
- Ну помню...
- Так вот, если помнишь, то должен был понять, что тимуровский отряд людям пользу приносил, а отряд Мишки Квакина, наоборот, был бандой хулиганов. Понял?
- Чего ты хочешь от меня? - разозлился вдруг Качан. - "Помнишь, не помнишь", - передразнил он. - Что ты экзамен мне устраиваешь? Что хочу, то и помню. Отстань от меня! А то расскажу все Хорьку, и плохо тебе будет.
Это он сказал правду. Действительно, если он меня выдаст, мне туго придется. Я усмехнулся:
- Ты же не знаешь, что я хотел сказать. Ты сперва дослушай, а потом делай выводы. Может, ты меня наоборот понял?
Качан немного успокоился, хотел что-то сказать, но тут раздался сигнал атаки - свист Расима, - и мы побежали к Нелькиному дому, на ходу накидывая на себя простыни...
Дверь открыла ее мама. Мы ринулись вперед, как только она повернула ключ, и ворвались в квартиру. Все были закутаны в простыни и орали как резаные. Кто-то даже в комнату заскочил,
остальные носились по маленькому, тесному коридору. Только я не бегал.
Неля была в комнате одна. Я ее не видел, но Рафик сказал потом, что она очень испугалась и плакала. Тете Аиде, ее маме, стало плохо. После этого мы убежали.
И тут случилось то, чего никто из нас не ожидал. Когда мы подбежали к воротам, навстречу нам во двор вошел дядя Христофор - отец Нели. В подворотне было темно, поэтому он не понял, кто мы такие, и остановился. Мы тоже. Назад бежать не было смысла: во дворе рано или поздно нас поймали бы.
- Что такое? - спросил дядя Христофор и попятился в сторону улицы: наши белые простыни напугали его. Стало ясно, что он боится нас больше, чем мы его, и все бросились вперед. Он выронил из рук какие-то бутылки и, зацепившись ногой за перекладину ворот, упал. Ребятам пришлось перепрыгивать через него: он загораживал проход. Кто-то впопыхах даже отдавил ему руку - он громко вскрикнул.
Все убежали, остался я один. Не мог же я перешагнуть через ее отца!
Он продолжал лежать. Я вдруг подумал, что он ударился головой, когда падал, и испугался.
- Дядя Христофор, - попросил я его, - встаньте, не надо лежать.
Он был весь мокрый, от какой-то жидкости, которая вылилась из разбитых бутылок. Когда я попытался поднять его, он узнал меня.
- Вы что, с ума сошли? - спросил он сердито, все еще лежа на спине. Потом, охая и кряхтя, поднялся и дал мне по шее. - Нашли время играть.
Он еще не знал, что мы напугали его семью. Пора было смываться. Но он ведь все равно узнал меня, и что-то еще удерживало меня рядом с ним.
- Олиф разлился, - сказал он огорченно, разглядывая осколки бутылок, лужу на земле и свой, костюм...
Послышались крики тети Аиды, и тут дядя Христофор обратил внимание на то, что двери его квартиры распахнуты. Как раз в этот момент тетя Аида выбежала во двор с криками: "Хулиганы, головорезы!" - ринулась на меня и схватила за шиворот. Я рванулся, но было поздно. Следом за ней выбежала Неля. Дядя Христофор держал меня за плечо.
На крики прибежали соседи. Среди них я увидел Юркину мать.
Меня вытащили на светлое место. Раздались удивленные возгласы.
- Возмутительно! - сказала тетя Аида. - Сын интеллигентных родителей. Надо сообщить в милицию. За такое хулиганство сажают... Бандитизм какой-то! Хорошо, что Христофор поймал его...
- А еще мать в райисполкоме работает!.. - сказал кто-то. Больше всего я боялся, что они поведут меня к нам домой.
