Островное положение помогло Англии отделиться от внешнего мира и не допустить вторжения в страну иностранного капитала. В 1558 году благодаря созданию прообраза Лондонской биржи Англия обезопасила экономическое давление Амстердама, а в 1597-м закрытие Стального двора и отмена привилегий его постояльцев положили конец влиянию ганзейцев. Против Амстердама был направлен первый Навигационный акт, изданный в Великобритании в 1651 году.
Начались англо-голландские войны.
В то время Амстердам все еще контролировал основную часть европейской торговли, однако теперь уже Англия имела средство давления на него: дело в том, что голландские парусные суда в силу господствующего направления ветров постоянно нуждались в заходах в английские порты. Именно этим объясняется та терпимость, с которой Голландия отнеслась к протекционистским мерам Англии; подобных мер она не потерпела бы со стороны никакой другой державы. И вот Англия сумела защитить свой национальный рынок и нарождающуюся промышленность лучше, чем любая другая страна Европы.
Экономическое господство Англии распространялось также на сферу политики и дипломатии. У нее хватало сил столетиями удерживать под своим влиянием весь остальной мир!
В 1929 году центром стал Нью-Йорк.
Как же, согласно Ф. Броделю, богател Запад? Главная причина – в рынке, но вовсе не в том, про который нам все время говорят наши плохо образованные реформаторы. Бродель очень убедительно показал, что есть два рынка.
Первый – это место обычного повседневного рыночного обмена, поставок хлеба или леса в ближайший город. Это торговля, которая носит регулярный, предсказуемый, рутинный характер и открыта как для крупных, так и для мелких торговцев. Здесь всякому заранее известна подноготная любой сделки и можно всегда прикинуть будущую прибыль.
Но представьте, например, что караван судов, груженных зерном, идет по стандартному маршруту из Данцига в Амстердам и хозяин груза вдруг узнает, что Средиземноморье поразил голод. Естественно, этот международный торговец тотчас заставит корабли свернуть с привычного курса, и зерно попадет в Ливорно и Геную, в три-четыре раза поднявшись в цене. Вот здесь и происходит переход первой формы экономики во вторую. Здесь и вылезает мурло «второго рынка» – по словам Ф. Броделя, «противорынка».
Основное его свойство – разрыв цепочки между производителем и потребителем. Здесь ПОСРЕДНИК держит монопольную цену. Он ведет неэквивалентные обмены, в которых конкуренция, наличие которой есть основной закон так называемой рыночной экономики, практически отсутствует. А вести эту посредническую торговлю могли только те, кто имел свободные наличные деньги, и это был их главный аргумент.
Торговля на дальние расстояния просто требует противорынка как необходимой гарантии от провала. Если вдруг размер прибыли от торговли с Антильскими островами уменьшится до скромных пределов, ничего страшного – в тот же момент торговля с Индией или Китаем обеспечит двойные барыши. И именно эта торговля была главным источником значительного накопления капиталов, тем более что громадные доходы от нее делили между собой всего несколько партнеров. Местная же торговля из-за большого количества участников не позволяла провести хоть какую концентрацию капиталов.
Надо отметить, что крупные торговцы очень рано перешагнули национальные границы, действуя заодно с чужестранными купцами. В их распоряжении была тысяча способов обратить игру в свою пользу: манипуляции с кредитом (то есть использование для своего обогащения чужих денег), ставка на хорошую монету против плохой и т. д. Они присваивали все, что в радиусе досягаемости оказывается достойным внимания – землю, недвижимость, ренту. Если они обладали монополией или просто достаточной властью, чтобы устранить конкурента, они это делали.
Наконец, эти люди перемещали капиталы. Уже в конце XIV века шло движении векселей между итальянскими городами и «горячими точками» европейского капитализма – Барселоной, Монпелье, Авиньоном, Парижем, Лондоном, Брюгге, – но все это были дела, чуждые для простых смертных и обычной человеческой экономики.
