А в голове у Надежды Ивановны роились совсем другие, обидные мысли.
«Что ж это за народ такой у нас? — с грустью задала она себе вопрос. — Откуда эти люди только берутся? Ну случаются же ситуации, в которых нет никакой твоей вины, ты сам страдаешь по причине чьего-то разгильдяйства, а они, все прекрасно понимая, тем не менее стремятся хоть на копейку, а нажиться на твоем несчастье! Вот и выходит, что ты в конечном счете отвечаешь за чужие грехи и сам же, по сути, оказываешься виноватым… А эти? Они — в шоколаде… В золоте с ног до головы… Учили, строили — и все впустую… ни малейшей совести у людей. Кому — конец света, а им — халява!»
Наконец, она закончила укладку у этой «сопли», слегка побрызгала волосы лаком, поправила пару локонов и сняла с клиентки пелерину.
— Я вам посвечу, можете смотреть, зеркальце подержать? — Она подняла лампу. — Пожалуйста.
Алиса критическим взглядом оглядела свою прическу и, чтобы держать марку, сморщила носик.
— Ну так вроде ничего, — недовольным тоном сказала она. — Конечно, если б не ваше освещение, можно было бы и лучше, но — сойдет… Значит, как мы договаривались?..
— Да-да, — поспешно ответила Надежда Ивановна усталым голосом, — хотя моей вины тут нет, вы понимаете, но тем не менее…
Алиса отсчитала четыреста рублей — половину той суммы, что стоила ее сегодняшняя прическа, — и подумала, что и этого многовато, жаль, что сразу не стала торговаться, настаивать на еще большей скидке. Но подумала, что, наверное, не стоит портить отношения на будущее, а сейчас вдруг поняла, что больше вообще сюда не придет, они же уедут отсюда со Славкой! Он ведь твердо обещал!
А Надежда Ивановна, проводив «соплю», заперла дверь, кинула деньги на столик и опустилась на стул — ноги уже не держали. Посидела, глядя на прыгающий огонек фитиля лампы и пытаясь вспомнить, какая мысль мелькнула у нее, когда девчонка отсчитывала деньги…
Вспомнила-таки! Вот! Выбегая на улицу, она обратила внимание, что во тьму погрузилась не только Приморская с ее домами и уличным освещением, а, похоже, и соседние улицы, и, возможно, весь город. И это значило, что случилась не просто авария местного значения, а нечто куда более серьезное. И поэтому надо будет завтра, с утра пораньше, забежать в магазин напротив дома. Ведь если со светом действительно возникла серьезная проблема, в магазине «накроются» все холодильники, и мясные продукты наверняка выбросят по сниженным ценам, чтоб совсем не прогореть. И взять надо будет побольше, с запасом, а дома кинуть в погреб, на ледник, — ничего с ними не случится…
Глава четвертая НОЧНОЕ ШОССЕ
Плетнев, пройдя весь состав, выбрался из первого вагона и словно нырнул в сплошную черноту — ни огонька, ни даже проблеска. Проводница, стоявшая на освещенной фонарем со свечкой внутри передней площадке — это чтобы в вагон не проникли незваные посторонние, — на вопрос Антона, куда идти, ответила, чтоб он шел, ориентируясь на рельсы. А через полчаса, как будет идти, дойдет до моста, под которым проходит шоссе. Ну а там уже ориентироваться по свету фар автомобилей. Справа — Цемдолина, слева — собственно город. Может, кто и подбросит. На вопрос, далеко ли до города — ну в том смысле, во что обойдется дорога, на какую сумму ориентироваться? — ответила, что это зависит от того, на кого нарвешься. Если, к примеру, мужики с Цемдолины, то возьмут по-божески, а если хохол окажется, которых тут в последнее время много набежало, так тот три шкуры содрать норовит. Жадные они, дома-то у себя ничего им не светит, вот и бегут сюда на заработки, деньги сшибать. А что за Цемдолина такая? Так поселок, где цемент производят, там — работяги, хохлам там делать нечего.
Странное дело, подумал Плетнев, неужели и тут так напряжен национальный вопрос? Украина ведь рядом, соседи… Шла б еще речь о Западной Украине, где «москалей» действительно недолюбливали, но и до конфликтов не доходило, хотя черт их всех теперь знает!.. Высокой политикой Антон не интересовался, считая ее пустым делом, но уж в России-то если возникнет вопрос насчет «трех шкур», то это как еще посмотреть. Да, многое ему до сих пор оставалось непонятным, еще после командировок в Сербию, в другие «горячие точки». Мир, словно в одночасье, перевернулся с ног на голову, возникли проблемы, о которых, был почему-то уверен Плетнев, люди давно уже позабыли. Выходит, нет, будто только и ждали, чтоб кто-то чеку из гранаты выдернул, — и сразу рвануло, да не в одном месте, а повсюду…
